Политическим завещанием первого руководителя Советской России принято считать его знаменитое «Письмо к съезду». Но Ленин не оставлял завещаний! «Письмо к съезду», где речь шла о важнейших кадровых делах, он адресовал очередному, XII съезду партии, состоявшемуся при его жизни. Как и всякий человек, он не верил в скорую смерть, надеялся выздороветь и вернуться к работе.
«Письмо к съезду», как его ни толкуй, содержит только одно прямое указание: снять Сталина с должности генсека. Остальных менять не надо. Но получилось совсем не так, как желал Владимир Ильич. Сталин — единственный, кто остался на своем месте. Всех остальных он со временем уничтожил.
А само письмо Ленина стали считать «троцкистским документом», чуть ли не фальшивкой. Это характерная черта советской системы — желания вождя исполняются, лишь пока он жив и в Кремле. Поэтому нелепы разговоры о наследниках и преемниках.
Советские вожди наследников себе не готовили. Прежде всего, никто не собирался умирать. Во-вторых, сознание собственной абсолютной власти и безудержные восхваления подданных подкрепляли уверенность вождя в собственном величии. Он — гигант, рядом — пигмеи. Некому передоверить управление страной.
Похороны Ленина были тогда событием огромного значения. В записках моего дедушки, Владимира Михайловича Млечина, который после Гражданской войны как демобилизованный красный командир поступил в Москве в Высшее техническое училище, я нашел описание этого дня:
«27 января я пришел на Красную площадь, где пылали костры. У костров грелись милиционеры, их было очень мало, красноармейцы, тоже немногочисленные, и люди, которые пришли попрощаться с Лениным.
Кто догадался в те дни привезти топливо и в разных местах разложить костры? Это был человек, сам достойный памятника. И не только потому, что спас от обморожения сотни, а может быть, тысячи и тысячи человек. Он показал наглядно, что должно делать даже в такие минуты, когда все текущее, бытовое, житейское кажется неважным, преходящим, третьестепенным.
Народу было много, но никакой давки, никакого беспорядка. И милиции-то было мало. Порядок как-то складывался сам по себе. Это были не толпы, шли тысячи и тысячи граждан, и каждый инстинктивно знал свое место, не толкаясь, не напирая на других, не пытаясь проскочить вперед.
Такого, как будто никем не организованного, естественно сохранявшегося порядка я после этого уже никогда не видел — ни на парадах, ни во время демонстраций, которые с каждым годом поражали все большим числом блюстителей порядка и все меньшей внутренней дисциплиной и самоорганизацией масс. Людей с жестоким упорством отучали самостоятельно двигаться по жизни… И по улице тоже».
СТАЛИН. Борьбу за власть никто не отменял
Со страшным скрипом башмаки
У заветной двери они появились втроем — члены президиума ЦК КПСС и заместители председателя Совета министров СССР Георгий Максимилианович Маленков в наглухо застегнутом сером френче и Лаврентий Павлович Берия в мятом двубортном черном пиджаке, а с ними помощник коменданта ближней дачи в новеньком мундире с погонами майора госбезопасности.
Уже пробило три часа ночи, и лица у обоих руководителей партии и правительства были заспанными. В прихожей, стараясь не шуметь, они сделали первые осторожные шаги, и новенькие ботинки Маленкова предательски заскрипели. В полной тишине звук показался неприлично громким.
Майор взглянул на него с ужасом. Пузатый Маленков застыл на месте. На одутловатом неподвижном лице выделялись только внимательные черные глаза. Георгий Максимилианович прислонился к стене и, с трудом поднимая одну ногу за другой, кряхтя и потея, стащил с себя ботинки. И дальше пошел босиком, держа ботинки в руках. Насмерть перепуганные Маленков и Берия пытались идти на цыпочках, но не получалось — ноги не слушались.
Майор распахнул дверь и отступил в сторону, пропуская Берию и Маленкова. Георгий Максимилианович движением головы предложил Берии первым переступить порог. Лаврентий Павлович благоразумно отказался от этой чести. Не решаясь войти, оба замерли на пороге. Вытянув головы, они смотрели в одном направлении.
В прекрасно знакомой им малой столовой все было как и день назад, когда они в последний раз приезжали на ближнюю дачу по приглашению вождя. В центре большой стол, чуть подальше — выход на застекленную веранду. Рядом находилась спальня с ванной комнатой.
На сей раз вождь их не встречал. Он лежал на диване, укрытый одеялом, и никак не реагировал на их появление. Отдыхает? Дремлет? Гостям было сильно не по себе.
— Ну, так в чем дело? — недовольно буркнул Маленков, стараясь не шуметь. — Зачем нас побеспокоили?
Он испытывал страстное желание поскорее уйти. Пока вождь не проснулся, пока не открыл глаза и не увидел непрошеных гостей.
— Товарищ Маленков, Георгий Максимилианович, — громким шепотом принялся объяснять помощник коменданта ближней дачи. — Обстоятельства дела такие. Прикрепленные подполковник Старостин и подполковник Туков, как положено, в десять утра приступили к дежурству. Я с ними дежурю. С утра ждали распоряжений товарища Сталина, но… Конечно, мы знаем, что товарищ Сталин ложится очень поздно, отдыхает иногда до обеда. Но сегодня он вообще не вышел из комнаты! Мы ориентируемся по электроосвещению. Включил товарищ Сталин свет — мы знаем, где он. Долго не решались его побеспокоить. Он же строго-настрого запретил беспокоить, пока сам не выйдет. Не любил, когда мы появлялись. Вообще-то товарищ Сталин спит в другой комнате, но здесь есть диван. Он всегда может прилечь, отдохнуть. Товарищ Сталин ничего не ел целый день! Обед перестоял, несколько раз грели… Пробовали, боялись, невкусным станет. В половине одиннадцатого фельдсвязь доставила свежую почту из ЦК. Обычно я почту приносил, когда замечал, что он встал… Но тут решился. Я с пакетами по коридору пошел, заглянул в малую столовую: товарищ Сталин — на полу, возле дивана, на ковре! Рядом лежат часы и газета «Правда». Подбежал. Спрашиваю: «Что с вами, товарищ Сталин! Может, врача вызвать?» В ответ что-то, чего разобрать не могу. Вроде спит. Но хрипит сильно. И он… Неловко мне как-то говорить. Он был в ночной сорочке и пижамных штанах, а штаны…
Охранник замолчал. Маленков покосился на него:
— Ну?
— Штаны мокрые, — обреченно признался майор. — Товарищ Сталин обмочился.
— Ты — парень молодой, еще мало что понимаешь, — вмешался Берия. — Что особенного? Вождь устал невероятно — вся страна на плечах! Где был, там и прилег, сморило его. А штаны… У мужчин с возрастом бывают проблемы. Постареешь — вспомнишь мои слова.
— Я по внутреннему телефону вызвал обоих прикрепленных — Старостина и Тукова и подавальщицу Бутусову. Они бегом сюда. Спрашиваем: «Товарищ Сталин, вас положить на кушетку?» Показалось, он головой кивнул. На диван переложили, укрыли пледом, наверное, он озяб. — Охранник торопился все рассказать, словно облегчить душу. — Стали звонить нашему министру. Так положено по инструкции! Товарищ министр государственной безопасности Игнатьев говорит: что вы мне звоните? Докладывайте товарищу Маленкову.
