Его жизненный путь со временем повторит Константин Устинович Черненко, еще один прирожденный аппаратчик, который тоже станет во главе страны. Всю свою фантастическую карьеру Маленков сделал, не выходя из кабинета партийной канцелярии.
Поскольку Лазарь Каганович по совместительству руководил Московским городским комитетом партии, то в 1930 году утвердил Маленкова заведующим отделом МГК. А через четыре года Маленков возглавил отдел руководящих партийных органов ЦК. Ему было тогда всего тридцать с небольшим. В партийном аппарате это была ключевая должность.
«Маленков был молчалив и без нужды не высказывался, — вспоминал многолетний член политбюро Анастас Иванович Микоян. — Когда Сталин что-то говорил, он — единственный — немедленно доставал из кармана френча записную книжку и быстро-быстро записывал “указания товарища Сталина”».
Маленков организовал кружок по изучению марксизма, куда приглашал лучшего марксиста того времени Николая Ивановича Бухарина и его сторонников. Когда Сталин решил покончить и с Бухариным, Маленков без колебаний выступил против учителя. Сталину это понравилось: идеальный исполнитель.
Помимо преданности у Маленкова обнаружились и другие ценимые Сталиным достоинства. Чистку и перестановку партийных секретарей Сталин осуществлял руками своего молодого подручного, получившего право прямого доступа к вождю.
«Когда он получал указание от Сталина, — вспоминал Дмитрий Шепилов, в ту пору один из подчиненных Маленкова, — то ломал любые барьеры, мог идти на любые жертвы и затраты, чтобы выполнить это задание молниеносно, безукоризненно и доложить об этом Сталину. В аппарате ЦК шутили, что Маленков всегда требует, чтобы всякое поручение Сталина было выполнено вчера».
В середине июня 1937 года в Саратов приехала бригада чистильщиков: секретарь ЦК Андрей Андреевич Андреев и заведующий отделом руководящих партийных кадров Маленков. Они объезжали город за городом, планомерно уничтожая местные партийные кадры.
Андреев и Маленков доложили Сталину, что партийное руководство области они сменили, что снятый с должности бывший первый секретарь обкома должен быть арестован, а чистку необходимо продолжить:
«Ознакомление с материалами следствия приводит к выводу, что в Саратове остается до сих пор неразоблаченной и неизъятой серьезная правотроцкистская шпионская организация. Агранов, видимо, и не стремился к этому… Сам аппарат Саратовского УНКВД до сих пор остается нерасчищенным от врагов… Агранов ничего в этом отношении не сделал. На основании этого считаем целесообразным Агранова сместить с должности и арестовать».
Пожелание Андреева и Маленкова было исполнено. Комиссар госбезопасности 1-го ранга Яков Саулович Агранов еще недавно был первым заместителем наркома внутренних дел. Но Сталин распорядился сменить команду на Лубянке. Для начала Агранова отправили в Саратов, а теперь арестовали и расстреляли.
Георгий Максимилианович трудился под руководством Николая Ивановича Ежова, который так нравился вождю и в роли секретаря ЦК, и в роли наркома внутренних дел. А когда Ежов впал в немилость, Маленков же и подготовил его арест. Для начала Николаю Ивановичу подобрали сменщика на Лубянке.
Сталин как бы невзначай заметил:
— Надо бы подкрепить НКВД, помочь товарищу Ежову, выделить ему заместителя. — И обратился к Ежову: — Кого вы хотите в замы?
Тот ответил:
— Если нужно, то дайте мне Маленкова.
Сталин умел делать в разговоре паузу, вроде бы обдумывая ответ, хотя у него давно каждый вопрос был заранее обдуман.
— Да, — ответил Сталин, — конечно, Маленков был бы хорош, но Маленкова мы дать не можем. Маленков сидит на кадрах в ЦК, и сейчас же возникнет новый вопрос, кого назначить туда? Не так-то легко подобрать человека, который заведовал бы кадрами, да еще в Центральном комитете. Много пройдет времени, пока он изучит и узнает кадры.
На этом разговор вроде закончился. А через какое-то время он опять поставил перед Ежовым прежний вопрос:
— Кого вам дать в замы?
На этот раз Ежов никого не назвал. Тогда Сталин предложил сам:
— А как вы посмотрите, если дать вам заместителем Берию?
В марте 1939 года на организационном пленуме после XVIII съезда партии Маленкова избрали секретарем ЦК и утвердили начальником управления кадров.
10 апреля Маленков вызвал к себе Ежова. Эпоха Николая Ивановича закончилась. Прямо в кабинете Маленкова после короткого разговора бывшего наркома внутренних дел, наводившего страх на всю страну, арестовали. Георгий Максимилианович распорядился вскрыть сейф Ежова и доложить, что хранил у себя Николай Иванович.
Перед войной Маленков возглавил управление кадров ЦК, состоявшее из сорока пяти отделов, то есть держал в руках весь партийный аппарат. Коллеги снисходительно называли его «телефонщиком».
«Он всегда сидел на телефоне: где что узнать, пробить, это он умел, — вспоминал Хрущев. — По организационноадминистративным делам, кадры перераспределить — это Маленков. Передать указания на места, договориться по всем вопросам. Очень активный, живой, обходительный. Но он никогда не руководил ни одной парторганизацией».
Маленков демонстративно ограничил свой аппарат одним помощником. Дмитрий Николаевич Суханов был до предела перегружен различными организационными вопросами, но решал их, вспоминали сослуживцы, «с завидной оперативностью». Это создавало Маленкову репутацию самого умелого секретаря ЦК.
21 февраля 1941 года на пленуме ЦК Георгия Максимилиановича избрали кандидатом в члены политбюро. Маленков вошел в состав высшего партийного руководства.
«У нас на квартире постоянно дежурил кто-нибудь из охраны, — вспоминал сын Маленкова. — Все телефоны прослушивались. Не только отец и мать, но и мы, дети, не могли выйти из дома без сопровождения офицера из органов. И тогда уже мы понимали смысл такой “заботы”. У нас в семье выработался превратившийся почти в инстинкт обычай не вести никаких разговоров на политические темы, не называть никаких имен».
С предвоенных пор Маленков непременный участник всех совещаний в кабинете Сталина, а затем и ужинов на его даче. Одиночества вождь не переносил, поэтому коротал вечера в компании членов политбюро. Во время трапезы обсуждались политические вопросы.
На столе официанты расставляли приборы. Приносили коньяк, водку, сухие вина, пряности, травы, овощи, грибы. Хлеб для вождя пекли свой.
Капитан госбезопасности Юрий Соловьев, офицер выездной охраны подразделения № 1 Управления охраны МГБ СССР рассказывал:
«Обслуживающего персонала в зале во время обеда не было. Независимо от своего положения каждый из присутствующих на трапезе обслуживал себя сам. Обеденные первые блюда в больших фаянсовых судках располагались на отдельном столике, и здесь же, горкой, размещалась чистая посуда. Сталин первым наливал из судка в тарелку щи, суп или уху и с тарелкой шел к своему традиционному месту за столом. Позднее приносили второе, и каждый опять же самостоятельно выбирал блюдо. Чай наливали из большого кипящего самовара, стоявшего на отдельном столике. Чайник с заваркой подогревался на конфорке».
