Юрий Андропов приехал в штаб советских войск, которыми командовал генерал-лейтенант Петр Николаевич Лащенко, Герой Советского Союза, выпускник Академии Генштаба. Начальником штаба был генерал Евгений Иванович Малашенко.
— Вооруженное выступление, — сказал посол, — имеет антисоветский характер. В нем участвуют в основном бывшие хортисты, контрреволюционеры, деклассированные и подрывные элементы, переброшенные с Запада.
Мне показалось, вспоминал генерал Малашенко, что Андропов односторонне оценивал ситуацию, выхватывал из массы фактов лишь имеющие антисоциалистическую направленность.
Андропов поинтересовался у военных:
— Как реагировать на требования венгров вывести войска?
— В сложившейся обстановке наши войска надо выводить, — ответил генерал Лащенко.
— Что, оставим народную власть, коммунистов на растерзание? — возмутился посол.
— Пусть они сами себя защищают. Мы не должны за них воевать. Кто желает, пусть с нами уходит.
— Если советские войска уйдут, — многозначительно сказал Андропов, — завтра здесь будут Соединенные Штаты и их союзники. Надо разгромить вооруженные отряды мятежников.
И тут на площади Республики толпа расправилась с сотрудниками госбезопасности и столичного горкома партии. Так и осталось неясным, как это произошло. По мнению историков, первыми огонь открыли охранявшие здание венгерские чекисты. Но в ответ толпа устроила резню, погибли два десятка человек. Ненавидимых венграми офицеров госбезопасности опознавали по одинаковым желтым ботинкам, которые им выдавали в хозяйственном отделе. Их вешали на деревьях головой вниз.
1 ноября 1956 года премьер-министр Венгрии Имре Надь вручил послу Андропову ноту с требованием начать вывод советских войск. Правительство Венгрии денонсировало Варшавский договор, объединявший вооруженные силы социалистических стран, и провозгласило нейтралитет.
Тогда в Москве приняли решение вмешаться. Первый заместитель министра обороны СССР маршал Иван Степанович Конев приказал войскам «оказать братскую помощь венгерскому народу в защите его социалистических завоеваний, в разгроме контрреволюции и ликвидации угрозы возрождения фашизма».
В операции «Вихрь» участвовали семнадцать советских дивизий: шестьдесят тысяч человек и шесть тысяч танков. Большая часть венгерских вооруженных сил не оказала сопротивления. Но некоторые части предпочли вступить в бой. К ним присоединились тысячи повстанцев. У них было несколько танков, немного артиллерии. Они сбили даже советский самолет из зенитного орудия.
Повстанцы забрасывали танки ручными гранатами и бутылками с воспламеняющейся смесью — из подвалов и со всех этажей зданий. Венгры бросали гранаты и бутылки со смесью в открытый верх бронетранспортеров и на крыши моторно-трансмиссионного отделения танков (подробнее см.: Независимое военное обозрение. 2001. № 20). Дольше всех сражались рабочие кварталы. Общие потери Советской армии в венгерских событиях составили 640 убитых и 1251 раненый. Общие потери венгров — 2652 убитых, 19 226 раненых.
3 ноября в Москве одобрили состав Венгерского революционного рабоче-крестьянского правительства. Премьер-министром сделали Яноша Кадара, который до конца жизни будет руководить страной. Его срочно привезли в Москву, а 4 ноября вернули на родину. Его перебросили через границу в город Сольнок, где находилась ставка маршала Конева. 7 ноября на бронетранспортере доставили в Будапешт.
Принято считать, что в знак благодарности за успешное подавление венгерского восстания Андропова вернули в Москву, поставили руководить отделом ЦК и с этого момента его карьера шла только по восходящей. В реальности все было иначе. Это Янош Кадар дал понять, что желал бы смены посла.
Впоследствии, когда Андропов стал важной фигурой в советском руководстве, Кадар демонстрировал ему полнейшее уважение. Но ни Юрий Владимирович, ни Янош Кадар не забыли о том, что и как происходило в Венгрии осенью 1956 года…
Главный урок, усвоенный Андроповым в Венгрии, был прост. Он увидел, с какой легкостью коммунистическая партия может потерять власть над страной, если только она позволит себе ослабить идеологический контроль, цензуру, если исчезнет страх. Ничто другое подорвать власть партии не может — ни экономические трудности, ни, уж конечно, вражеские шпионы. Главное — не давать свободы. Логика существования социалистических режимов состоит в том, что, как только происходит малейшее послабление, режим начинает разваливаться.
Можно было, конечно, извлечь другой урок: если власть отстает от жизни, отказывается от реформ, не прислушивается к тому, что желает народ, начинается революция. Но Андропов сделал те выводы, которые соответствовали его представлениям о жизни.
Пережитый в Будапеште страх перед восставшим народом надолго запомнился Андропову. Юрий Владимирович видел, как в Венгрии линчевали сотрудников госбезопасности.
— Вы не представляете себе, что это такое, когда улицы и площади заполняются толпами, вышедшими из-под контроля и готовыми рушить все, что попало, — сказал он дипломату Олегу Александровичу Трояновскому. — Я все это испытал и не хочу, чтобы такое произошло в нашей стране.
Считается, что пережитое в Будапеште очень болезненно сказалось на жене Андропова. Она стала прихварывать, и он постепенно лишился полноценной семейной жизни. Осталась одна работа…
Хирург Прасковья Николаевна Мошенцева, описывая свой более чем тридцатилетний опыт работы в системе 4-го главного управления при Министерстве здравоохранения СССР в книге «Тайны Кремлевской больницы», рассказывает и о жене Андропова:
«Она не раз лежала в неврологическом отделении и непрестанно требовала уколов… Она просто придумывала себе разные недомогания и требовала наркотиков. От успокоительных уколов отмахивалась. Видимо, она привыкла к наркотикам с молодых лет. Сейчас мне кажется, что виноваты врачи. Это они уступали ее настойчивым просьбам, подсознательно трепеща пред одним именем ее мужа».
На Старой площади
В феврале 1957 года в аппарате ЦК КПСС решили образовать новый отдел — по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран. В газетах его полное название никогда не упоминалось, писали коротко и внушительно — отдел ЦК. Министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко рекомендовал на этот пост посла в Венгрии Андропова.
Хозяйство Андропову досталось беспокойное. Отношения с Югославией складывались сложно, а от дружбы с Албанией, и особенно с Китаем ничего не осталось. Зато Юрий Владимирович получил редкую возможность набрать молодых людей — из Министерства иностранных дел, академических институтов и научных журналов, не прошедших школу партийного аппарата, со свежими, неиспорченными мозгами. Обычно в аппарат ЦК принимали только со стажем освобожденной партийной работы, то есть бывших секретарей райкомов-горкомов-обкомов. Использовать их на аналитической работе в сфере мировой политики было трудновато.
Юрий Владимирович обзавелся собственным мозговым центром, который использовал на сто процентов. В группе консультантов работали очень яркие люди — из них несколько человек стали потом академиками. Георгий Аркадьевич Арбатов пришел в отдел из журнала «Проблемы мира и социализма», в дальнейшем он создал и возглавил Институт США и Канады. Олег Тимофеевич Богомолов, специалист по экономике стран Восточной Европы, стал директором Института экономики мировой социалистической системы.
