Сколько же в стране было диссидентов, с которыми сражался огромный аппарат госбезопасности?
В 1976 году отбывал наказание 851 политический заключенный, из них 261 человек сидел за антисоветскую пропаганду. В стране насчитывалось 68 тысяч «профилактированных», то есть тех, кого вызывали в органы КГБ и предупреждали, что в следующий раз их уже вызовет следователь и предъявит обвинение, за этим последует суд и лагерь. Предупреждено, докладывал председатель КГБ в ЦК партии, появление 1800 антисоветских групп и организаций — с помощью агентуры. Иначе говоря, в стране многие тысячи готовы были действовать против советской власти?
Отрезанная голова Амина
Сама должность заставляла председателя Комитета госбезопасности Андропова быть ястребом во внешней политике, подозревать окружающий мир во враждебных намерениях. В служебных документах комитета Соединенные Штаты откровенно именовались «главным противником». КГБ находился в состоянии перманентной войны с США и с Западом в целом. Пока Брежнев был здоров, это уравновешивалось его стремлением к разрядке, к нормальным отношениям с Западом. Когда Брежнев тяжело заболел, выпустил вожжи из рук, внешнюю и военную политику стала определять тройка: председатель КГБ Андропов, министр обороны Дмитрий Федорович Устинов и министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко.
Как ни странно, власть триумвирата была хуже, чем единоличное правление Брежнева. Уверенный в себе лидер способен пойти на уступки и компромиссы. А тут каждый из тройки стремился продемонстрировать свою непоколебимость, стойкость. Они загнали страну в жесткую конфронтацию с внешним миром.
Даже на заседаниях политбюро они сидели рядом: Андропов между Громыко и Устиновым. Андропов особенно сблизился с Устиновым, обращался к нему на «ты» и называл его Митей. Председатель КГБ своими сообщениями об агрессивных замыслах империализма помогал Устинову перекачивать в военное производство все большую часть бюджета. Когда Юрий Владимирович станет генеральным секретарем, отношения с Западом настолько ухудшатся, что заговорят об угрозе новой войны…
Советские войска ввели в Афганистан, когда Брежнев был уже совсем болен и оставался лишь номинальным главой государства. Как выразился секретарь ЦК Валентин Михайлович Фалин, «все дела обделывались за спиной генерального. Он переживал упадок разрядки — своего любимого внешнеполитического детища, но ничего поделать уже не мог. Если бы даже захотел».
Андропов в Афганистане попал в ловушку своего ведомства, которое соблазнило простотой решения проблемы: убрать руководителя страны Хафизуллу Амина, привезти в Кабул своего человека и поставить его у власти. Тайные операции чрезвычайно соблазнительны простотой, дешевизной и секретностью. Потом, правда, все оказывается иначе, но ведь это потом…
Аналитический аппарат КГБ оказался неспособным просчитать последствия ввода войск не только в самом Афганистане, но и вокруг него: прежде всего реакцию исламского мира. А очень скоро настроения мусульман станут важнейшим фактором мировой политики.
Всего через пару лет, в 1982 году, в Ташкенте Комитет госбезопасности уже проводил совещание, нацеливая чекистов на активную борьбу с «реакционным мусульманским духовенством». Когда Андропов станет генеральным секретарем, он прикажет шире развернуть атеистическую работу, потому что в результате вторжения в Афганистан выросла роль исламского духовенства.
Но это уже не поможет. Те, кто ввел войска в Афганистан, поссорились с исламским миром, непосредственно содействовали возрождению религиозных чувств среди мусульманского населения Советского Союза и стремлению исповедующих ислам народов к государственной самостоятельности.
Комитет и партия
Говорят, что если бы не Андропов, а кто-то другой руководил КГБ, репрессии в стране могли принять сталинские масштабы. Это, конечно, не исключено. Находились члены политбюро, которые по каждому поводу требовали жестких мер. Андропов считал, что в массовых репрессиях нужды нет.
Но масштаб и накал репрессий определялись волей генерального секретаря. А Брежнев лишней жестокости не хотел. Писателю Константину Михайловичу Симонову он сказал:
— Пока я жив, — и поправился: — пока я в этом кабинете, крови не будет.
Зато можно с уверенностью сказать, что другой человек на посту председателя КГБ, не наделенный изощренным умом Андропова, не додумался бы до такой всеобъемлющей системы идеологического контроля над обществом.
Комитет рождал не смертельный, как когда-то, но все равно страх. Партийная власть не была такой страшной. Она была более открытой. Партийным чиновникам можно было попытаться что-то доказать. С тайной властью спорить невозможно. Человека признавали преступником, но это делала невидимая власть. Оправдываться, возражать, доказывать свою правоту было некому и негде. КГБ никогда и ни в чем не признавался.
Член политбюро Виктор Гришин писал в своих воспоминаниях:
«С приходом в Комитет государственной безопасности Андропов отменил все меры по демократизации и некоторой гласности в работе госбезопасности, осуществленные Хрущевым. По существу восстановил все, что было во время Сталина (кроме, конечно, массовых репрессий)…
Он добился восстановления управлений госбезопасности во всех городах и районах, назначения работников госбезопасности в НИИ, на предприятия и учреждения, имеющие оборонное или какое-либо другое важное значение. Органы госбезопасности были восстановлены на железнодорожном, морском и воздушном транспорте…
Вновь стали просматриваться письма людей, почта различных организаций. Восстановлена система “активистов”, “информаторов”, а проще доносчиков в коллективах предприятий, учреждений, по месту жительства. Опять началось прослушивание телефонных разговоров, как местных, так и междугородних».
Брежнев ввел Андропова в политбюро. Он стал первым после Берии руководителем органов госбезопасности, возведенным на политический олимп. К шестидесятилетию, в 1974 году, Юрий Владимирович получил «Золотую Звезду» Героя Социалистического Труда.
В начале 1980-х годов Советский Союз вошел в полосу тяжелого и необратимого кризиса. Зато империя госбезопасности достигла расцвета. Система территориальных органов охватила всю страну — чекисты обосновались даже в практически необитаемых районах, где не только иностранных шпионов, но и собственных граждан практически не было.
Изменился характер взаимоотношений между партийными структурами и госбезопасностью. Формально все оставалось по-прежнему: КГБ работает под руководством партии. Андропов по каждому поводу писал записку в ЦК и просил санкции. На практике КГБ становился все более самостоятельным.
Андропов подчинялся одному только Брежневу. Остальные члены политбюро не имели права вмешиваться в дела Комитета госбезопасности. Суслов, Косыгин или Кириленко как самые влиятельные руководители партии и правительства могли на заседании политбюро оспорить какие-то слова Андропова, в чем-то ему отказать. Но делали это крайне редко.
