Книга Вожди СССР, страница 90. Автор книги Леонид Млечин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Вожди СССР»

Cтраница 90

— В один из дней Юрий Владимирович захотел прогуляться в заповеднике, — вспоминал тогдашний начальник Девятого отдела управления КГБ по Крымской области полковник Лев Николаевич Толстой (см.: Комсомольская правда. 2001.14 сентября). — Он любил лес и горные речки. Но так как Андропов уже сильно болел, а на дворе стоял сентябрь и в горах похолодало, мне дали задание оборудовать места его остановок во время прогулок. Лесники и сотрудники КГБ за несколько дней сделали и установили на двух полянах деревянные лавки и покрыли их пледами. Да и места подобрали такие, где не было сильных сквозняков, тени и влажности. Андропов в армейской накидке и с пледом провел на полянах и в резиденции несколько часов. При этом был очень задумчив. Накрыли скромный обед. Юрий Владимирович произнес тост за хорошую прогулку, мы выпили по бокалу шампанского. Причем сам Андропов не пил. А через неделю мы везли Андропова в реанимационной машине в аэропорт.

А уже после его смерти, жаловался произведенный в генералы Лев Толстой, академик Чазов заявил, что обострение болезни у покойного генсека случилось именно в Крыму, и обвинил во всем сотрудников 9-го управления: мол, это они разрешили Андропову сидеть на голых камнях…

Заместителю председателя КГБ генералу Виктору Федоровичу Грушко в 1990 году Толстой рассказывал эту историю иначе:

— Андропов прошелся немного пешком и присел на скамейку передохнуть. Неожиданно он сказал, что чувствует сильный озноб. Его состояние ухудшалось на глазах. Теплая одежда не помогала.

Юрия Владимировича срочно отправили вниз на госдачу, а оттуда — в аэропорт.

— Трап подали не со стороны здания аэропорта, — вспоминал Толстой, — а со стороны летного поля. Мы под руки завели Андропова в самолет…

В Москве Юрия Владимировича сразу повезли в Центральную клиническую больницу, откуда он уже не выйдет. Тяжкая болезнь лишила его организм иммунитета, и даже простуда превратилась в смертельную опасность. У него развился абсцесс, который оперировали, но остановить гнойный процесс не удалось. Чазова срочно вызвали из зарубежной командировки. Но он почти сразу понял, что жить Юрию Владимировичу осталось всего несколько месяцев.

Жена, Татьяна Филипповна, тоже болела. Он просил каждый день его соединять по телефону с женой, писал ей стихи.

На ноябрь 1983 года был назначен пленум ЦК, Андропов до последней минуты надеялся, что врачи поставят его на ноги и он сумеет выступить. Пленум постоянно откладывали. Андропов пытался работать, вызывал к себе в больницу помощников, руководителей аппарата ЦК и правительства. Но силы уходили, он становился немногословным и замкнутым.

Он и прежде был склонен верить слухам и сплетням, теперь его мнительность усилилась. Позвонил своему выдвиженцу, секретарю ЦК Николаю Ивановичу Рыжкову:

— Так вы на политбюро приняли решение о замене генерального секретаря?

Рыжков, боготворивший Андропова, изумился:

— Да что вы, Юрий Владимирович, об этом и речи не было!

Но Андропов не успокоился и спросил, какое материальное обеспечение ему определят, если отправят на пенсию. Николай Иванович просто не знал, что ответить.

Вероятно, пишет академик Чазов, тяжело больному Андропову закралась в голову мысль, что соратники уже списали его со счетов, и он решил проверить их преданность. Но никто в партийном руководстве и помыслить себе не мог отправить генерального секретаря на пенсию — он оставался неприкосновенной персоной, хотя, учитывая его состояние, это было бы самым естественным шагом.

В середине ноября Андропов, впавший в депрессию, ощутивший безнадежность своего состояния, предупредил Чазова:

— Я прошу вас о моем тяжелом состоянии, о прогнозе развития болезни никого не информировать, в том числе и Горбачева. Если у вас возникнет необходимость посоветоваться, обращайтесь только к Дмитрию Федоровичу.

Чазов пришел к министру обороны Устинову. Выяснилось, что Дмитрий Федорович даже не подозревал, насколько плох его друг Юрий Владимирович. На следующий день Устинов сам позвонил Чазову и попросил его зайти еще раз.

— Знаешь, Евгений, — сказал министр обороны, — ситуация во всех отношениях очень сложная. Давай пригласим Чебрикова. Он очень близкий Юрию Владимировичу человек, и вместе посоветуемся, что делать. К тому же он располагает большой информацией о положении в ЦК и в стране.

Устинов не хотел в одиночку нести тяжкий груз ответственности. Получалось, что он один обладал важнейшей информацией и скрыл ее от остальных членов политбюро. Через полчаса председатель КГБ уже был на улице Фрунзе. Выслушав Чазова, осторожный Виктор Михайлович предложил рассказать обо всем Черненко. За этим читалась простая мысль: если Андропов безнадежен, следующим руководителем станет Черненко, и от него ничего не надо скрывать.

— Ты только предупреди Константина Устиновича, — сказал Чазову министр обороны, — что информация конфиденциальная и что Юрий Владимирович просил ни с кем не обсуждать тяжесть его болезни…

Но чего стоили эти слова, если те уже не прислушались к просьбе умирающего Андропова? Разумеется, информация о состоянии генерального секретаря немедленно распространилась, и высокопоставленные чиновники под разными предлогами пытались выведать у Чазова реальное состояние дел.

4 декабря Горбачев поделился с Воротниковым грустными впечатлениями от встречи с Андроповым:

— Состояние его здоровья плохое. Его посещают помощники. Иногда Черненко. Юрий Владимирович недостаточно точно информирован, переживает за дела. Ты бы позвонил ему.

Воротников немедленно попросил соединить его с палатой генерального секретаря, доложил о ходе дел в республике, сочувственно спросил, как Юрий Владимирович себя чувствует.

— Хорошо, что позвонил, — сказал Андропов. — Спасибо. Я здесь залежался, невольно оторван от дел, хотя это сейчас недопустимо. Но что поделаешь… Удовлетворен твоей информацией. Желаю, дорогой Виталий Иванович, успехов. Спасибо тебе сердечное. Привет товарищам.

Чазов предупредил Горбачева, что жить Андропову осталось один-два месяца, не больше. Михаил Сергеевич так же откровенно поделился с Чазовым намерением уговорить Андропова на пленуме ввести в политбюро главу российского правительства Воротникова и председателя Комитета партийного контроля при ЦК Михаила Сергеевича Соломенцева, кандидатом сделать председателя КГБ Чебрикова, а секретарем ЦК — главного партийного кадровика Егора Кузьмича Лигачева.

— Это наши люди, — твердо сказал Горбачев, — они будут нас поддерживать в любой ситуации.

Михаил Сергеевич попросил Андропова о встрече.

«Осунувшееся, отечное лицо серовато-воскового цвета, — таким Юрий Владимирович запомнился Горбачеву. — Глаза поблекли, он почти не поднимал их, да и сидел, видимо, с большим трудом».

Умирающему Андропову было не до кадровых перемен. Но Михаил Сергеевич убедил генсека, что такие дела не откладываются. Он предпринимал все усилия, чтобы укрепить свои позиции внутри политбюро. Михаил Сергеевич боялся изоляции и подбирал себе союзников в послеандроповском политбюро.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация