Лигачеву он многозначительно сказал:
— Егор, я настаиваю, чтобы тебя избрали секретарем. Скоро пленум, и я над этим вопросом усиленно работаю.
Лигачев оценил заботу Михаила Сергеевича.
Через несколько дней Лигачеву позвонил помощник генсека Павел Павлович Лаптев:
— Егор Кузьмич, вам надо побывать у Юрия Владимировича. Он приглашает вас сегодня, в шесть вечера.
Лигачев спросил, куда ехать.
— За вами приедет машина, — объяснил Лаптев, — и вас отвезут.
Через много лет Егор Кузьмич Лигачев рассказывал мне:
— Юрий Владимирович — вообще мужественный был человек. Заходишь к нему в кабинет, видишь его и чувствуешь это страдание. А он о деле говорит, ведет беседу, переговоры, заседания… А тут он пригласил меня к себе в больницу. Я страшно переживал после этой встречи, потому что я его не узнал.
Зашел в палату, — продолжал Лигачев, — вижу: сидит какой-то человек. Пижама, нательная рубашка, что-то еще такое домашнее. Тут капельница, кровать. Я подумал, что это не Юрий Владимирович, а какой-то другой человек, а к Андропову меня сейчас проводят. А потом почувствовал, что это он. Ну, он это отнес, наверное, просто на счет моего волнения. Сели. Он говорит:
— Ну, расскажи, как ты живешь, чем занимаешься, какие проблемы.
А я понимал, что долго докладывать не могу, потому что человек болен. Доложил кратко по работе. Потом еще минут десять-пятнадцать поговорили, чаю попили. Он сказал:
— Егор Кузьмич, решили вас дальше двигать.
Я поблагодарил и поехал.
Это было в декабре, а в феврале он ушел из жизни…
16 декабря утром к Андропову в больницу доставили посла Олега Гриневского, руководителя советской делегации на переговорах в Стокгольме о разоружении в Европе.
«В палате, — вспоминал Гриневский, — сидел какой-то сгорбленный человек с лохмами седых волос. Сначала я даже не понял, кто это, и только потом дошло — передо мной сам генеральный секретарь ЦК КПСС. Он очень сильно изменился — еще больше похудел, осунулся и как-то сник».
Андропов слушал Гриневского не больше пяти минут. Потом заговорил сам:
— Впервые после Карибского кризиса Соединенные Штаты и Советский Союз уперлись лбами. Американцы хотят нарушить сложившийся стратегический паритет и создать возможность нанесения первого обезоруживающего удара. А наша экономика в плачевном состоянии, ей нужно придать мощное ускорение, но наши руки связаны афганской войной. Нам не удалось помешать размещению их средних ракет в Европе. Тут нужно честно сказать: мы проиграли.
Андропов замолчал, а потом сказал то, ради чего, вероятно, и вызвал Олега Гриневского в больницу:
— У меня к вам просьба. У вас в делегации работает мой сын Игорь. Он хороший человек, честный и добрый, но вокруг него вьется свора прихлебателей, которые спаивают его и мешают работать. Гоните их прочь. Создайте дружную команду. Нацельте ее на работу, а не на гуляние по кабакам.
«Андропов, — вспоминал академик Арбатов, — выделялся среди тогдашних руководителей равнодушием к житейским благам, а также тем, что в этом плане держал в “черном теле” семью».
Игорь Юрьевич Андропов после окончания Института международных отношений работал несколько лет в академическом Институте США и Канады. Юрий Владимирович попросил директора института Арбатова об одном:
— Загружай его побольше работой.
Однажды недовольно сказал, что сын совсем зарвался — просит поменять ему двухкомнатную квартиру на трехкомнатную, хотя вся семья — он, жена и ребенок… Когда Арбатов рассказал, что детям руководителей партии и государства продали по дешевке партию «мерседесов» и «вольво», Андропов вспыхнул:
— Если в твоих словах содержится намек, знай — у меня для всей семьи есть только «Волга», купленная за наличные восемь лет назад.
Игорь Андропов перешел в Дипломатическую академию, откуда его вытащил Анатолий Гаврилович Ковалев, будущий заместитель министра иностранных дел. Он взял Андропова-младшего с собой в Мадрид, где шли долгие и муторные переговоры по сотрудничеству и безопасности в Европе.
«По МИДу легенды ходили о их необыкновенной и неразрывной дружбе, — вспоминал Гриневский, — и жили бок о бок, и работали в одной упряжке, и отдыхали вместе. И насколько легче потом стало Ковалеву пробивать нужные ему решения через головы упершихся ведомств».
Отец заботился о сыне. В состав делегации, работавшей в Стокгольме, входил представитель КГБ. Им стал генерал Борис Семенович Иванов из разведки. Гриневский очень скоро понял, что главная задача генерала — безопасность сына генерального секретаря. Командировка в комфортный Стокгольм была платой за службу Бориса Иванова в Афганистане. Вокруг Игоря Андропова, по словам Гриневского, действительно вилась свора псевдодрузей, которые зазывали его то в баню, то в ресторан, то еще куда-нибудь, где можно было хорошо выпить.
«А после смерти отца, — писал Гриневский, — вокруг него не осталось никого. Все — я не преувеличиваю, кто хотел дружить с ним, отвернулись от него. Даже любимая жена ушла».
Игорь Андропов был тогда женат на народной артистке СССР Людмиле Алексеевне Чурсиной. Она рассказывала мне о нем с большим сочувствием:
— Он очень переживал, что воспринимался только как сын отца. Израненная душа…
Брак оказался недолгим. Он вернулся к первой жене Татьяне Владимировне Квардаковой, которая когда-то училась на филологическом факультете МГУ вместе с его сестрой Ириной.
После смерти отца Игорь Юрьевич уехал послом в Грецию. Через пару лет его вернули, сделали послом по особым поручениям в центральном аппарате министерства. Он, как и отец, тяжело болел. В 1998 году ушел на пенсию, писал книгу об отце, но не успел — умер в середине июня 2006 года. Его дети от первого брака — дочь Татьяна, хореограф (работала в Большом театре), и сын Константин, дизайнер, — переселились в Соединенные Штаты. Потом вернулись. Татьяна умерла совсем молодой от неизлечимой болезни.
Дочь Юрия Андропова Ирина была замужем за Михаилом Ивановичем Филипповым, актером Театра имени Маяковского, который женился потом на Наталье Гундаревой. Ирина Андропова работала в издательстве «Молодая гвардия», потом была заместителем главного редактора журнала «Советская музыка».
А в юности Ирина Андропова сама мечтала стать актрисой, собиралась поступать в ГИТИС. Главный режиссер Театра на Таганке Юрий Петрович Любимов рассказывал, что дети Андропова приходили к нему проситься в театр сразу после школы (см.: Аргументы и факты. 2004. № 26):
— Мы, мол, тоже хотим в актеры. Девочка и мальчик. Я им говорю: институт окончите сначала. А они рыдают. Но папа, как потом оказалось, тоже не хотел, чтобы дети становились актерами…
26 декабря 1983 года открылся пленум ЦК, который из-за Андропова откладывали до последнего. Черненко сказал, что Юрий Владимирович, к сожалению, не может присутствовать на пленуме, но просил рассмотреть организационные вопросы:
