Его старший помощник Виктор Васильевич Прибытков, который много лет проработал со своим шефом и тонко понимал его состояние, за неделю предупредил заведующего отделом культуры ЦК Василия Филимоновича Шауро (он ведал писательскими делами, и все трое награждаемых были его подопечными):
— Василий Филимонович, давайте отложим. Может быть, к концу года получше будет.
И с руководителем общего отдела ЦК Клавдием Михайловичем Боголюбовым условились, что награждения в графике генерального секретаря не будет. А утром назначенного дня Черненко из Центральной клинической больницы, которая располагается на улице Маршала Тимошенко, неожиданно сам позвонил Прибыткову:
— Здравствуй, как там, на воле?
— Да ничего, приеду — доложу.
— Ты скажи мне, почему у меня нет бумаг, связанных с вручением наград писателям?
Опытный Прибытков и бровью не повел:
— Константин Устинович, через час все будет.
Не стал, конечно, говорить, что договорились перенести вручение.
В здание ЦК на Старой площади с бригадой реаниматоров и необходимой аппаратурой заранее приехала лечащая врач генсека Зоя Васильевна Осипова. Аппаратуру развернули в комнате отдыха. Сам Черненко появился в своем кабинете за час до вручения.
В его приемной дежурил Евгений Иванович Калгин, оставшийся от прежнего генсека Юрия Владимировича Андропова. Он позвонил Прибыткову:
— Просит тебя зайти.
Помощник зашел в комнату отдыха и сам испугался: Константин Устинович в одной рубахе полулежит в кресле, к нему подключены какие-то трубки. Генсек пошутил:
— Ну что, не нравлюсь я тебе?
Отдать должное Константину Устиновичу — он собрался с силами, провел церемонию награждения, пошутил, задыхаясь, выжал из себя несколько слов. Но надолго его не хватило. Когда прикалывал «Золотую Звезду» последнему из награжденных, покачнулся. Его вовремя поддержал начальник личной охраны Владимир Маркин. Черненко сделал это из последних сил. Чувство долга.
Каждое слово генерального секретаря ловили на лету. Поэта Егора Александровича Исаева, лауреата и депутата, вызвали в отдел культуры ЦК и попросили откликнуться на выступление Черненко. Исаев притащил в «Правду» проникновенный подвал:
«Вспоминаю замечательную речь Константина Устиновича Черненко на нашем юбилейном писательском пленуме. В ряду других высказанных им глубоких положений меня, как поэта, особенно поразила формула — “воспитание историей”. Два слова, а какой глубокий смысл — нравственный и политический — заложен в них!»
Черненко цеплялся за жизнь, бодрился, не давал себе послабления. Но к концу 1984 года он уже не каждый день приезжал в ЦК. И то просиживал всего несколько часов, задыхался. Он страдал тяжелой и неизлечимой болезнью — эмфиземой легких. Поэтому должен был дышать кислородом — и дома, и в кабинете установили необходимую аппаратуру. К легочной и сердечной недостаточности прибавился хронический гепатит.
Роковую роль в судьбе Константина Устиновича сыграл отпуск летом 1983 года, который он проводил в Крыму. Чувствовал он себя неплохо и каждый день далеко уплывал в море, пугая свою охрану.
Рядом, в санатории, проводил отпуск недавний председатель КГБ, а тогда уже министр внутренних дел генерал армии Виталий Васильевич Федорчук. Министр развлекался тем, что ловил ставриду и сам ее коптил. Желая сделать приятное Константину Устиновичу, притащил ему рыбки собственного копчения.
Ставрида была на удивление хороша, вспоминают те, кто принимал участие в том роковом ужине. Свежая, жирная, чуть солоноватая. Под отварную картошечку просто объедение. А ночью Черненко стало плохо. Врачи диагностировали сильное отравление. В тяжелейшем состоянии его вывезли в Москву и положили в реанимацию. Врачи не знали, выживет ли он…
Тогдашний начальник кремлевской медицины академик Чазов говорил, что рыба оказалась недоброкачественной, поэтому у Черненко развилась тяжелейшая токсикоинфекция с осложнениями в виде сердечной и легочной недостаточности.
История странная.
По строжайше соблюдаемой инструкции вся пища, предназначенная для членов политбюро, проходила тщательный контроль. Этим занималась их личная охрана из 9-го управления КГБ. Непроверенной пищи члены политбюро не ели. Так что же случилось: не выполнили инструкцию, подумав, что бывший председатель КГБ Федорчук отравы не принесет? Или Черненко попался испорченный кусок?..
Вот что еще удивительно: все остальные участники ужина чувствовали себя превосходно. Один только Константин Устинович оказался в реанимации. И в его окружении подозревали худшее — сознательную попытку устранить Черненко.
Академик Чазов считает, что никакого злого умысла не было. Министр Федорчук прислал рыбу, которая оказалась плохо прокопченной. Такая пищевая инфекция у большинства проходит бесследно, но организм Черненко был и без того ослаблен.
Он тогда выкарабкался. Но эта история окончательно подорвала его силы, и когда через пол года Черненко избрали генеральным секретарем, руководителем страны оказался безнадежно больной человек. Черненко бодрился, не давал себе послабления, старался исправно исполнять свои обязанности. Но видно было, что он нетвердо стоит на ногах, тяжело дышит, кашляет.
Карьера и личная жизнь
Константин Устинович Черненко родился в 1911 году в деревне Большая Тесь Минусинского уезда Енисейской губернии (ныне Новоселовский район Красноярского края).
После его смерти в 1985 году Новоселовский район хотели переименовать в Черненковский. Но выяснилось, что, когда сооружали плотину Красноярской ГЭС, затопили три десятка населенных пунктов, в том числе родную деревню Константина Устиновича — Большую Тесь. Поэтому именем покойного генсека назвали соседний город Шарыпово, но ненадолго — в декабре 1988 года, в разгар перестройки, городу вернули прежнее название.
В большой семье Константин был седьмым ребенком. Мать, Харитина Дмитриевна, в 1919 году умерла от тифа. Отец, Устин Демидович, работавший на золотых приисках, помыкался с детьми и вновь женился. Мачеха оказалась неудачной. Дети к ней не привыкли. В двенадцать лет Константин пошел подпаском, на следующий год его взяли пастухом. Платили едой и одеждой.
На комсомольскую работу он пришел, окончив школу крестьянской молодежи. Это, говоря современным языком, было профтехучилище, рассчитанное на подростков из беднейших семей. Юношу взяли в райком комсомола внештатным заведующим пионерским отделом, потом сделали освобожденным председателем совета пионерской дружины. А через несколько месяцев, в 1929 году, поставили заведовать отделом пропаганды.
С Брежневым его роднила любовь к Сергею Есенину. Черненко даже дали выговор за то, что он читал «кулацкого» поэта. В райкоме он проработал года два. Когда комсомол объявил призыв в пограничные войска, пошел в военкомат. На заставе в Талды-Курганской области служил секретарем партийной ячейки. Его приглашали остаться в кадрах погранвойск, но он вернулся в родное Новоселово, и его сразу взяли в райком партии инструктором, быстро произвели в заведующие отделом пропаганды и агитации, затем перебросили в Уярский райком партии.
