«Я всегда верил Устинову, считая его честным и откровенным человеком. Но в тот момент мне показалось, что он чуть-чуть кривит душой, — пишет Чазов. — Больной, к тому же по характеру мягкий, идущий легко на компромиссы, непринципиальный Черненко вряд ли мог противостоять настойчивому, сильному и твердому Устинову, возглавлявшему военно-промышленный комплекс».
Вместо неизлечимо больного Андропова генеральным секретарем избрали Черненко, и во главе государства оказался столь же безнадежно больной человек. Охране приходилось постоянно выводить его в комнату отдыха, где врачи установили кислородный аппарат, помогавший ему дышать.
«От имени политбюро кандидатуру Черненко предложил пленуму 79-летний предсовмина Тихонов, — писал сотрудник ЦК Валерий Михайлович Легостаев. — Явление этих двух слабых старых людей на политической вершине страны, и без того измученной многолетним зрелищем брежневского увядания, произвело гнетущее впечатление. Как будто бы сам Брежнев вдруг встал из могилы, отряхнул с пиджака землю со снегом и пошел на свое прежнее рабочее место… Крушение всех надежд, тревога, подавленность и вместе с тем веселая отчаянная злоба — дать бы кому-нибудь по морде, а там будь что будет. По моим впечатлениям, именно в такое состояние привело общество избрание Черненко генсеком».
Как же так случилось, что в руководстве остались одни старцы, физически и морально не способные руководить огромным государством? А где же молодые? Почему они не взяли власть? Кадровая политика кремлевских вождей состояла в том, чтобы устранять сильные и самостоятельные фигуры, всех, кто мог составить конкуренцию. Новые и энергичные люди воспринимались как опасность.
Чурбанов и Щелоков
Когда Черненко избрали генеральным секретарем, он пересел на пятый этаж в основном здании ЦК на Старой площади, где находились кабинеты высших руководителей партии. До этого сидел на шестом — с тех пор, как стал секретарем ЦК.
На приставном столике у генерального секретаря стоял «домофон» — аппарат связи с высшими руководителями партии и государства. Нажав кнопку, он мгновенно соединялся с членами политбюро и секретарями ЦК. Вызываемый немедленно снимал трубку светло-желтого, без наборного диска аппарата и откликался: «Слушаю вас, Константин Устинович». Генеральный мог разговаривать, не снимая трубки.
Константин Устинович Черненко запомнился старым и безнадежно больным человеком, который скороговоркой зачитывал приготовленные ему тексты. Это вызывало не столько сочувствие, сколько раздражение. Но он не всегда был таким. Был и он молодым, здоровым, с неплохим чувством юмора и вполне доброжелательным.
О сильных мира сего всегда ходили слухи, которые потом оказывались правдой. Одни детей своих продвигали на высокие посты, другие сами неумеренно обогащались. О Черненко ничего подобного сказать нельзя.
Самое главное состоит в том, что Черненко совершенно не жаждал власти и не стремился стать главой партии и государства. Даже его жена, Анна Дмитриевна, была против того, чтобы он взваливал на себя такую ношу, и откровенно ему это говорила.
Едва Константин Устинович Черненко стал генеральным секретарем, его родного брата Александра утвердили членом коллегии Министерства внутренних дел. А брежневского зятя, Юрия Михайловича Чурбанова, напротив, лишили высокой должности первого заместителя министра. Его-то тесть уже ушел в мир иной.
Со смертью тестя звезда Чурбанова быстро закатилась. После похорон Брежнева он зашел к новому генеральному секретарю Андропову поблагодарить за внимание и поддержку в печальные для семьи дни. Юрий Владимирович обещал тезке:
— Пока я жив, никто вашу семью не тронет.
Но генеральный секретарь терпеть не мог министра внутренних дел Николая Анисимовича Щелокова. Началась чистка его хозяйства. Новый министр Виталий Васильевич Федорчук, человек жесткий и непримиримый, занялся и Чурбановым.
Считается, что при Черненко остановился процесс борьбы с коррупцией, начатый Андроповым. Но именно при Черненко страна узнала о так называемом «узбекском деле». При Черненко бывший министр внутренних дел Щелоков был лишен наград и исключен из партии. А Щелоков-то надеялся, что Черненко ему поможет, ведь они когда-то вместе начинали в Молдавии. Юрий Чурбанов, зять покойного генсека, которого ждала тюрьма, тоже обратился за помощью к Черненко. И тоже безуспешно.
Помощник генерального секретаря Виктор Прибытков вспоминает, как однажды ему позвонил Юрий Чурбанов — так, словно они вчера расстались, хотя виделись один раз и давно, еще в комсомольские годы.
Чурбанов попросил о встрече. Прибытков пригласил:
— Приезжай. Какие разговоры…
— Я не хочу появляться на том этаже, где сидит генеральный…
— Я на шестом, а не на пятом нахожусь. Приезжай! Тут спокойно поговорим…
— Нет, давай лучше на нейтральной территории…
Они встретились у памятника героям Плевны. Чурбанов в штатском сидел на скамеечке.
— Федорчук жмет до предела, — жаловался Чурбанов. — Копает, все копает… Сил никаких нет!
Чурбанов и Прибытков ходили от памятника до входа в метро «Площадь Ногина».
— Ты скажи Константину Устиновичу, — попросил Чурбанов, — что я ни в чем не виноват… Этому Федорчуку все неймется! Без году неделя на министерстве, а поди ж ты…
Чурбанов рассчитывал, что Черненко вступится за зятя Брежнева. В тот же день Прибытков пересказал разговор Черненко. Тот внимательно выслушал своего помощника. Когда Прибытков договорил, Черненко раскрыл лежавшую перед ним папку с документами и сказал:
— Так, начинаем, Виктор, работать. Тут у нас вот на сегодня какие проблемы…
И ни слова о Чурбанове.
Брежнев умер, и прежние обязательства оказались недействительными.
Чурбанова перевели на смешную для него должность начальника Главного управления внутренних войск по военно-научной работе, а вскоре отправили на пенсию и отдали под суд. Процесс над Чурбановым был показательным. Наверное, самым громким в горбачевскую эпоху. Брежневского зятя приговорили к длительному сроку тюремного заключения. Трудно сказать, в какой степени он заслуживал столь сурового наказания.
Виктор Прибытков вспоминает, что окончательно разбираться с Щелоковым пришлось именно Черненко:
«Сложность этой разборки, в частности, заключалась в том, что родной брат Константина Устиновича — Николай Устинович — ходил у Щелокова хоть и не в первых, но в заместителях: в то время он заведовал системой высшего и среднего образования в МВД СССР — всеми учебными заведениями, вплоть до Академии МВД, что на Войковской, а также различными курсами, учебными пунктами и так далее…
(В реальности Николай Черненко не был заместителем министра, он возглавлял Управление учебных заведений и научно-исследовательских учреждений. — Л. М.)
И если Брежнев не мог (или не хотел) наказывать Щелокова лишь по той причине, что когда-то давным-давно они вместе работали в Молдавии, то Черненко (тоже работавший с Щелоковым в Молдавии) дополнительно был отягощен родственной связью с системой МВД. Но отношение Брежнева и Черненко к Щелокову, кажется, было куда сложнее… Однажды, когда вся страна с упоением вчитывалась в главы эпохальных произведений Брежнева: “Малая земля”, “Возрождение”, “Целина”, я задал неосторожный вопрос Константину Устиновичу:
