— С самого утра Илантри потащил меня сюда, чтобы я следила за тренировкой.
— Если ты уйдешь, он разозлится?
— Он в любом случае разозлится, — хмыкнула она. — Так что идем завтракать.
Я кивнула. Мы вышли из амфитеатра. По дороге я рассказала Элее всё, что знаю о богах, посланниках и легендах. Девушка слушала внимательно, но, к сожалению, поделиться какой-нибудь информацией в ответ не могла: она просто ничем не интересовалась, смирившись со своей участью.
— Я уже просто приняла как данность, что жить мне в этом мире всего тридцать дней.
— Понимаю. Я тоже в какой-то момент опустила руки, но... не смогла. Я решила бороться за себя, а потом и за весь Амитан.
Мы уже пришли в столовую и подошли к столу с едой. Я умолчала лишь об одном: не стала говорить о кольце, которое способно исполнить одно мое желание. Мне казалось это несправедливым, ведь у Элеи подобного шанса на спасение не было. Если нам ничего не удастся, девушка погибнет, растворится, так и не выполнив свою миссию. А я очень сомневалась, что она решится на убийство Илантри. По крайней мере, я бы не смогла лишить жизни возлюбленного.
Едва мы сели за стол, Элея дотронулась на ожерелья на шее и открыла рот, словно пытаясь вздохнуть. Я испугалась и подскочила к ней, но она отстранилась, а спустя минуту выпрямилась.
— Что с тобой?
— Илантри. он заметил мое отсутствие и зовет меня.
— “Зовет”? — настороженно переспросила я и брезгливо посмотрела на ожерелье. — По-моему, он нацепил на тебя ошейник, как на какого-то пса.
Элея некоторое время смотрела на меня внимательно, а потом тряхнула головой.
— Даже если так. он сжалился надо мной, подарил жизнь, пусть и такую, хотя мог бы давно казнить меня. Это ожерелье, — тонкие пальцы девушки дотронулись до золота, — его гарантия моего полного подчинения. Я пойду, Лиля.
Она ушла, а я так и не спросила — из какого она мира. Быть может, она моя соотечественница?
— Все-таки решила посвятить её в наш план? — хмуро спросил Фарик, материализовавшись на столе с яблоком в руках. — Я разве не говорил тебе, кто её посланник?
— Нельзя думать лишь о своей выгоде, когда на кону судьба целого мира, — назидательно произнесла я и быстро доела свой завтрак, пока Фарик методично жевал яблоко. Вот вроде божественное существо, а питается вполне себе вещественно. — Теперь идем на поиски информации о ваших богах.
Лемур кивнул и соскочил со стола. В цитадели никто не замечал на посланника, по крайней мере, так я думала, пока мимо не прошли двое монахов, поклонившись Фархамиту-шиа. Он величественно кивнул, делая самый гордый вид, а когда они ушли, достал откуда-то второе яблоко. На самом деле, пользы от него при поисках не было практически никакой.
— Ты ведь не веришь в то, что я могу найти что-то стоящее? Раньше ты был против, а теперь неожиданно согласился. Почему?
Фарик пожал плечами.
— Поиски помогут занять твой досуг.
— То есть это бессмысленно?
— Заметь, не я это сказал.
Выглядел посланник серьезным. Ладно, если это не поможет мне в спасении Амитана, то определенно обогатит мои знание об этом мире. Проходя через арку, я заметила на стене небольшой рисунок, под которым снизу была написана легенда.
Легенда гласила о фасхаати, с которой один из древних повелителей связал свою судьбу. Но она предала его его, убив в одном из храмов цитадели. Когда подоспели храмовники, то было поздно: Великий ушел за грань. Они отомстили за его смерть, убив девушку. Но её ненависть была настолько сильной и всепоглощающей, что её сердце покрылось коркой льда, а вскоре из него подобно яйцу вылупился первый эйфин — страшное чудовище, которое напало на отомстивших за своего повелителя храмовников. Те скрылись в храме, назвав его Цитадель. Так и появились эти страшные чудовища — из предательства и мести.
Жуткая история произвела на меня огромный эффект. Но больше меня заинтересовало другое...
— Раньше фасхаати были женами? — удивленно спросила я, посмотрев на Фарика.
— Фасхаати — сердце повелителя. Они становились женами. До того, как одна из них предала своего повелителя, — Фарик задумчиво посмотрел на легенду. — С тех пор повелители побоялись брать фасхаати в жены, оставляя их в положении бесправных рабынь.
— Удобно, — хмуро произнесла я. — Зачем хранить верность, когда можно из возлюбленной сделать рабыню?
— Темное это дело, — нахмурился Фарик, — очень много в нем непонятного и неизвестного. Подлинную историю знает только Яраати, именно она была последней, кто... — посланник осекся и покачал головой. — Не важно, Лиля.
— Но почему фасхаати убила своего возлюбленного? — спросила я. — Не могла же она просто обезуметь?
— Кто знает, Лиля, кто знает. Пойдем читать дальше.
Я кивнула, хотя сама пыталась мысленно закончить предложения за Фарика. Что он имел ввиду? Яраати была последней. в чем?
Интересно, а возможно ли вернуть традицию делать фасхаати своими женами? Вообще законы Амитана пора менять! Даешь равноправие!
Ничего интересного я больше не нашла, зато вечером встретилась с Рейтаном, недавно пришедшим из купален. Мужчина выглядел уставшим.
— Как прошел день?
— Неплохо, — уклончиво ответила я и решилась: — Рейтан, почему фасхаати больше не берут в жены?
Мужчина задумался, после чего вздохнул.
— В ваших руках слишком большая власть, Лиля. Великие теряют голову от своих “сердец”, если находят такую девушку. Мы влюбляемся сильно, хотя в первую очередь должны думать о народе. Если фасхаати становится еще и женой, то в её руках сосредотачивается вся власть: она законная супруга, мать наследников, возлюбленная Великого. Намного легче, если все эти статусы разделяют несколько женщин.
— Легче и удобнее, да? — хмыкнула я. — Неужели Великие такие слабаки, что ищут наиболее легкий способ, который вряд ли способен сделать их по-настоящему счастливыми?
— Забываешься, Лиля, — прошипел Рейтан и прищурился. Качнув головой, он уже ровным тоном сказал: — Не важно. Ты должна гордиться тем статусом, который имеешь. Ты рядом с любимым мужчиной.
Ах, любимым?! И неважно, что для остальных я раба?! Неважно, что я не смогу иметь детей?! Схватив подушку, я запулила её в Великого. Он легко перехватил её и посмотрел на меня с недовольным прищуром.
— Я не просила тебя об этом статусе!
Преодолев разделяющее нас расстояние, Рейтан бросил подушку на кровать, после чего опрокинул и меня, возведя мои руки над головой. Я попыталась вырваться, но куда там — его не сдвинешь!
— Пусти!
— И не надейся. Против твоей воли или нет, но отныне — ты моя и только моя. Ты меня поняла?
Р-р!
