Ярик оказался не так глуп, как я о нём подумала вначале. Родом он был из приграничья и прекрасно разбирался в географии здешних мест. Так что провёл нас к своему дому кратчайшим путём.
Встреча с родными Ярика прошла довольно бурно. Сначала, как водится, мальчишку стиснули в объятиях, залили слезами, а потом уж всыпали хворостиной по мягкому месту, чтобы впредь даже думать не смел о побеге.
И всё же не зря он показался мне дурнем. Да был бы у меня такой дом, с такой любящей семьёй, я бы держалась за него обеими руками, а ему, видите ли, жизнь скучной показалась. Эх, маловато ему всыпали. Я бы добавила ещё.
Семья у Ярика и впрямь оказалась замечательной. Мать, отец, бабка с дедом и четыре сестры мал мала меньше. Он самый старший из детей — наследник и опора.
Руки так и чесались надавать этой подгнившей опоре затрещин, чтобы больше не смел расстраивать мать и прежде времени старить отца. Да он и сам, кажется, всё понял. Ходил с виноватым видом, часто возился с сестрёнками и всё время старался помочь матери по хозяйству — воды натаскать или дров наколоть.
Я же не знала, что делать дальше. На мою голову вдруг обрушилась невиданная доселе забота. Ярик в красках расписал, как, рискуя собственной жизнью, я спасала его от мучительной смерти. Как не бросила одного погибать в пустыне, и тащила за собой несколько дней, хотя в одиночку мне было бы гораздо легче спастись.
Единственное, о чём он умолчал, так это о моём необычном виде, от которого к концу путешествия не осталось и следа. Думаю, Ярик решил, что ему всё привиделось, а я не стала его разубеждать.
На семейном совете меня единогласно приняли в семью, правда перед этим удостоверились, что родных у меня нет, и никто меня не ищет. Я бы и рада была остаться у них, да не смогла. Пустыня не желала меня отпускать: пела колыбельные по ночам, в жаркий полдень опаляла кожу горячим дыханием, с резким порывом ветра бросала мне в лицо горсть прокалённого на солнце песка, и я с наслаждением умывалась им, как прежде умывалась родниковой водой. А после замечала проросшие чешуйки на висках, и становилась странно молчаливой, потому что раздвоённый язык — это не то, что стоит показывать приютившим тебя людям.
И всё же мне пришлось раскрыться перед ними. Уйти, не сказав ни слова, я не могла. А после долго плакала, утешаемая матушкой Эдной и бабушкой Тори. Старшие мужчины — папаша Нейл и дедушка Кай тоже отнеслись с пониманием к моей проблеме. И только Ярик не понимал причины моего расстройства.
— Дура ты, Эфа, нашла из-за чего горевать, — втолковывал он мне с умным видом бывалого путешественника. — Тебе сказочно повезло, а ты слёзы льёшь почём зря. Знал бы я, что змеюка такими способностями одарить может, ни за что бы оттуда не ушёл.
— Может одарить, а может и живьём проглотить, — отвечала я меланхолично. Слёзы давно все были выплаканы, и теперь я была спокойна, как никогда. Даже глупости Ярика выслушивала без раздражения.
— Это да, — погрустнел он мгновенно. — Да и страшная она до жути. Помнишь, как глазищи свои на нас таращила? Ноги то сами к ней повели, хоть умом я и понимал, что добром это не кончится.
— Главное, помни об этом, да держи язык за зубами, — посоветовала я. — А то мало ли кто из твоих друзей захочет тот дар получить, да по глупости жизни лишится. Ты же вовек себе этого не простишь.
На лице Ярика отразилось разочарование.
Так и есть, намеревался перед мальчишками хвост распушить, герой. Мне только встречи с его друзьями не хватало. Хорошо, что я утречком собралась уходить. Правда пока не решила куда, но точно подальше от этих мест. Остановлюсь там, куда не будет долетать зов пустыни. Может, где и приживусь.
* * *
Семью Ярика я всегда вспоминала с добром. Они тогда не поскупились — нарядили меня во всё новое, обувку справили, место в почтовом дилижансе выкупили. Не каждое родное дитя провожают с такой заботой. Даже денег хотели дать. Да только я не взяла. Взамен попросила продать кое-что из украшений. Они сильно удивились, откуда у меня такие богатства. Честно призналась, что из Змеиного Храма, но посоветовала поскорее о том забыть. Никакое золото не стоит загубленной жизни. А Сайясхари больше такой ошибки не допустит — не позволит снова себя провести.
Позже я наведывалась к ним и не раз. Только жить рядом с пустыней так и не смогла, хоть и нанималась несколько раз проводником, когда возникала нужда в деньгах.
* * *
Ну да хватит воспоминаний. Пора и делом заняться.
Добрые люди поведали, что господин Салан обосновался в этом городишке. Нынче он был на хорошем счету, богатый и всеми уважаемый человек. Выкупил у законного наследника тот самый дом и теперь проживает в нём на правах владельца.
Чем хороша личина наёмника? Да тем, что на таких, как мы никто не обращает внимания. Богатые господа часто нуждаются в наших услугах, перечень которых довольно разнообразен. Ту вам и охрана, и сопровождение, и доставка ценных грузов, и получение информации, и возврат долгов и, разумеется, устранение неугодных людей. О последнем не принято говорить вслух, но всем известно, к кому следует обращаться в случае необходимости.
Так что моё появление на улицах города не вызвало ни у кого интереса. Эка невидаль, светловолосый мальчишка из гильдии, спешащий с посланием к одному из клиентов. Такие посланцы тут встречаются чуть ли не на каждом шагу.
Поэтому я и не таилась, а прямиком направилась к дому господина Салана, где опять-таки у всех на виду постучала во входную дверь старинного особняка.
Мой хитроумный план заключался в том, чтобы проникнуть в дом с центрального входа. Салан никогда не пренебрегал осторожностью и своё жилище обезопасил на славу. Я конечно могла бы попытаться преодолеть установленную им защиту, но зачем тратить силы и время, если имеется простое решение проблемы?
На мой стук вышел дворецкий, посмотрел снисходительно, видно принял за ученика. Ну да, ростом я ниже своих товарищей по ремеслу, да к тому же не ношу на рукаве знак гильдии, потому что мне не позволили пройти обучение до конца.
Я, в отличие от многих, вольный наёмник, живущий по своим собственным законам. В моём положении имеются как плюсы, так и минусы, но первых всё же больше, как ни крути.
— Чего тебе? — дворецкий оказался не очень то приветливым.
— К господину Салану с донесением, — отрапортовала я бойко, вытягиваясь в струну и преданно заглядывая дядечке в глаза.
— Давай сюда, я передам, — не поддался на мою уловку мужчина.
— Велено передать лично в руки, — продолжила рапортовать я, постепенно наращивая громкость.
Дворецкий скривился, но в дом всё же впустил. Защита тихо тренькнула, реагируя на оружие.
— Оставь всё там, — махнули мне рукой, и я без пререканий выложила на небольшой столик пару кинжалов и небольшой арбалет.
— Жди здесь, я доложу господину, — последовал следующий приказ, и я послушно замерла на месте.
