Ситуация, мягко говоря, не из приятных.
На этот случай я и припасла так называемые глушилки. Эти артефакты хоть и примитивны до крайности, но в некоторых случаях действуют безотказно. Уже не раз они помогали мне избежать крупных неприятностей.
Вспомнив призрачные оторопелые физиономии грокхов — злобных пустынных духов, я радостно оскалилась, предвкушая новую встречу со старыми знакомыми. Каждый раз, столкнувшись с противодействием их безобразиям, они старались пробить защиту артефактов, но всё без толку. Доходило даже до развоплощения отдельных особей от излишней натуги. Духи просто лопались, как мыльные пузыри, оставляя после себя лишь мерзкую вонь и ничего больше.
Минутное веселье вновь сменилось сосредоточенностью. Я зарылась руками в песок и постаралась уловить биение пульса.
У пустыни тысяча сердец и бьются они не в унисон. Достаточно внимательно к ним прислушаться, чтобы понять, что вот это тревожно колотящееся сердце предупреждает о зарождении бури, а вон то, мерно отсчитывающее удар за ударом, наполнено спокойствием и негой. Усталого путника там точно ожидает оазис с пресной водой.
Сухие колкие удары слышатся в самых гиблых местах. Там нет ни следа воды, хоть пески и напоминают болотную топь. Сделаешь шаг, другой по этому зыбкому покрову и поминай, как звали.
Каждый раз, перед тем как отправиться в путь, я сначала разведывала обстановку. Как истинная женщина, пустыня отличалась редкостным непостоянством. И там, где прежде можно было пройти без опасений, в следующий раз могла поджидать ловушка из зыбучих песков.
Опыт, как говорится, дело наживное. Мне хватило двух переходов через пески, чтобы набраться его под завязку.
Я с трудом вынырнула из транса. Разрывать связь с пустыней гораздо труднее, чем её налаживать. Мать всегда стремится удержать ребёнка подле себя, даже если осознаёт, что ему это только во вред. Но дело сделано, и мне пора отправляться обратно.
— Я вернусь, — пообещала я мысленно напоследок.
Песок заволновался, пошёл мелкой рябью, как озёрная гладь от налетевшего вдруг ветерка. Пригладив его ладонью, я резко поднялась, мгновенно ощутив, как затекли ноги.
Солнце стояло уже высоко. Время близилось к полудню. Пора было возвращаться.
ГЛАВА 9
В Змеином храме время будто остановилось. С момента своего появления в этом мире Сайясхари дала себе слово не вести счёт дням и ночам, чтобы не обезуметь от осознания впустую прожитой жизни.
Повелитель расы змеелюдов обошёлся с ней очень жестоко, обрекая свою дочь на долгие годы беспросветного одиночества и поставив практически невыполнимое условие для её возвращения домой.
И всё же Сайясхари не могла не признать справедливость полученного наказания. Она его заслужила и потому не имела права роптать и сетовать на жестокосердие отца. Но это вовсе не означало, что гордая и блистательная принцесса змеелюдов смирилась с участью отверженной. С первых же дней она пыталась вернуться обратно. Для этого ей всего лишь нужно было найти себе замену или, если очень повезёт, дождаться появления следующего осуждённого змеелюда, по глупости или из честолюбия преступившего законы их расы.
Как это случилось с Тиршазиром — её предшественником на посту стража врат. Сайясхари оказалась для этого отверженного настоящим подарком судьбы, вернее таковой стала её излишняя самонадеянность.
Теперь то шестая наследница Змеиного дома понимала, что действовала необдуманно, чересчур рьяно расчищая себе путь к трону, но уж слишком велик был соблазн стать первой. Четыре брата и сестра преграждали ей путь к безграничной власти. Уничтожить эту преграду казалось легко. И угрызения совести её не мучили, ведь Сайясхари искренне считала себя единственной достойной преемницей своего отца.
Повелитель, к слову, это тоже понимал и часто одаривал младшую дочь благосклонным взглядом. Именно молчаливое одобрение отца и подтолкнуло её к дальнейшим действиям.
Старший брат проиграл поединок первым. Сайясхари не стала его убивать, справедливо рассудив, что мечтательный и слегка рассеянный Дакзахси не доставит ей в будущем проблем. По окончании битвы она ощутила исходящие от
него волны облегчения и радости, ведь отныне его ничто не будет отвлекать от написания стихов и поэм.
Определённо, Дакзахси тяготила роль первого наследника, и он был счастлив от неё избавиться.
Вторым в очереди значился Астрахат. Он был жесток до крайности со всеми, кто имел несчастье уступать ему в силе и ловкости. Будучи змеёнышем, Сайясхари часто становилась жертвой его злобных шуток. Оставлять за спиной такого врага было бы крайне неосмотрительно с её стороны, и принцесса без колебаний отправила Астрахата на суд к Великому Змею. Правда, пришлось проявить изворотливость, чтобы одолеть превосходящего по силам противника, но отец всегда говорил, что правитель должен уметь находить выход из любой ситуации.
Вызывать на поединок Иршайясси не пришлось. Старшая сестра была настолько погружена в науку, что, не глядя, подписала отречение и вновь удалилась в свою лабораторию, мгновенно позабыв не только о визите Сайясхари, но и о существовании всего остального мира.
С Кайсухри — стоящим четвёртым в очереди на престол, также не возникло проблем. Всё, что его заботило — это еда и женщины. Этот толстяк был настолько ленивым, что покидал свои покои только в крайнем случае, в основном по настоянию отца в дни празднования великих торжеств.
О том, чтобы вызвать его на поединок, не могло быть и речи. Кайсухри никогда не отважился бы сразиться с ней в честном бою. На предложение Сайясхари отойти в сторону, он ожидаемо ответил согласием, но при этом не упустил возможности выторговать для себя немалое пожизненное содержание. А жили змеелюды довольно долго. Даже самым слабым из них легко удавалось преодолеть тысячелетний рубеж, находясь в добром здравии.
Для того, чтобы встретиться с четвёртым братом Сиршехуром — пятым в очереди на престол, Сайясхари пришлось проделать долгий путь, поднявшись высоко в горы, туда, где находился Садусский монастырь.
Много лет назад брат ступил на путь служения Великому Змею и вряд ли собирался воспользоваться правом наследования. Однако, Сайясхари решила не рисковать и заручиться его отказом, оформленным в письменном виде и заверенным личной печатью брата. С последним, правда не задалось. Печати на месте не оказалось. Пришлось довольствоваться тем, что есть.
И вот настал день, когда Сайясхари стала первой и единственной наследницей своего отца. Лёгкость, с которой удалось добиться поставленной цели, вскружила ей голову. Сайясхари возгордилась собой и, как следствие, утратила способность мыслить здраво, вызвав на поединок самого повелителя. Это кратковременное помутнение рассудка стоило ей очень дорого.
Сайясхари часто задавалась вопросом — о чём она только думала, когда собралась сразиться с тем, кто сильнее и умнее её во сто крат? Наслушалась глупая — восхвалений в свой адрес и самонадеянно решила, что отцу пора отправляться на покой, уступив ей — великой и непобедимой, своё место.
