Смотреть на это со стороны очень весело, а вот участникам сего действа явно не до смеха.
И всё же, несмотря ни на что, двигались мы значительно быстрее пешего путника.
Вскоре впереди показались стены Змеиного храма. Я впервые видела его днём и поразилась тому, насколько он огромный. На его фоне две человеческие фигурки смотрелись довольно жалко. Ярик и Ателина — вряд ли это мог быть кто-то другой, сидели на песке, прижавшись друг к другу. У меня отлегло от сердца. Мы прибыли вовремя и эти двое не успели попасть в беду. Осталось увести их от опасного места подальше и заставить дать клятву навеки забыть дорогу к этому храму.
План был хорош, только я не учла наличие ещё шести десятков человек за моей спиной, да Руди с Шарком, много лет уговаривающих меня провести их к Змеиному храму. А ведь я предупреждала друзей, что с мечтами нужно быть осторожнее — могут ведь и исполниться. Что называется, накаркала.
За моей спиной послышались возгласы удивления и восторга. Чего-то подобного я и ожидала, сама искренне восхищалась дикой красотой храма и его величием. Омываемый потоками солнечного света он переливался многоцветием драгоценных камней. Даже странно, что любители лёгкой наживы их не тронули. То ли страх оказался сильнее алчности, то ли охрана храма не дремлет ни днём, ни ночью.
По мере нашего приближения тревога во мне нарастала. Внутри будто скручивалась тугая пружина. Неосознанно подгоняя свою верблюдицу, я двигалась всё быстрее, думая лишь об одном — меня там ждут.
От необдуманного шага меня удержал Ярик. Вернее, он удержал мою верблюдицу, подскочив к ней сбоку и изо всех сил дёрнув несчастное животноё за уздечку.
— Эфа, — заорал он на меня так, что заложило уши, — ты что творишь, дурная девка? Куда несёшься, будто оглашенная? Раскрой глаза шире, да посмотри, кто ожидает тебя у порога.
От подобной наглости я быстро пришла в себя. Наваждение схлынуло, хотя грудь всё ещё сдавливала тревога. Ещё немного и быть бы нам всем трупами. Уверена, остальные без раздумий последовали бы за мной, на радость Сайясхари. А уж эта змеюка слопала бы дорогих гостей за милую душу и не подавилась. Меня, разумеется, в отличие от остальных, ожидала другая участь, та, что, по моему мнению, хуже смерти. И спасибо Ярику за то, что он вовремя вмешался в происходящее, но всё же не стоило ему называть меня дурой, особенно при всех.
На храм я смотреть не стала и без того знала, кого там увижу. А вот брату подобной дерзости спустить не могла.
— Это я что творю? — заорала в ответ, выплёскивая на Ярика весь свой страх за него, за Ателину, за себя, наконец. — Лучше скажи, о чём ты думал, когда попёрся в это проклятое место, да ещё принцессу с собой прихватил, недоумок?
Пристыжённый и растерянный Ярик не знал, что ответить на мой выпад. По нему было видно, что он и сам не понимает, как такое могло с ним случиться. Я же решила сменить гнев на милость, но лишь потому, что мысленно признавала, что во всём произошедшем, имелась изрядная доля моей вины..
Я ведь знала, что такое может случиться, но расслабилась под опекой сильных мужчин, не досмотрела за братом, не уследила за Ателиной. Не проверила перед сном следилки, как делала это всегда, и в результате время было потрачено на бесплодные поиски. Нам просто сказочно повезло, что исчезновение Ярика обнаружилось почти сразу, а могли ведь и не успеть.
Соскользнув со спины верблюдицы на землю, я в два шага преодолела разделяющее нас с братом расстояние и уткнулась в его плечо, шепча покаянное:
— Прости, прости, прости.
— Эфа, ты чего? — растерялся Ярик, поглаживая ладонью меня по голове, как маленькую. — Это ты меня прости за то, что накричал на тебя. Я просто очень испугался, что могу тебя потерять.
— Я тоже испугалась, сильно, — призналась я брату. — Не стоило брать тебя с собой.
Вокруг нас толпились люди. О храме на время забыли, но очень скоро интерес к нему вернётся и тогда…
Отстранившись от Ярика, я вытерла невесть откуда взявшиеся слёзы, и громко прокричала, чтобы слышали все:
— К храму не приближаться. Любого, кто переступит его порог, ожидает неминуемая погибель.
В подтверждение своих слов я указала рукой на Сайясхари, застывшую в широком проёме каменным изваянием и не подающую признаков жизни. Сама бы купилась на её обман, если бы не провела рядом с этой змеюкой, боги знают, сколько дней и ночей.
Ожидаемо, люди мне не поверили. Что для них — таких умных и сильных, предупреждение какой-то девчонки?
Мужчины глухо роптали, выказывая своё недовольство. Не хватало лишь слабого толчка, чтобы все сорвались с места, стремясь завладеть несметными сокровищами, которыми изобиловал храм Великого Змея. Я могла их понять. Королевские гвардейцы хоть и получали достойное жалование за свою службу, но всё равно мечтали о большем. И вот так запросто отказаться от свалившегося на голову богатства, было выше их сил. Даже если впереди их ждала смерть, они готовы были рискнуть.
Сингер поднял вверх руку, призывая всех замолчать, затем обратился ко мне с вопросом:
— Тебе что-то известно об этом месте?
— Известно ли мне? — ответила я вопросом на вопрос, откидывая с головы капюшон.
Уверена, в свете солнечных лучей чешуя на моём лице вспыхнула рубиновым светом. Красиво, наверное. Вот бы самой посмотреть, но ситуация не располагала к самолюбованию. Напряжение нарастало. И нужно было что-то срочно придумать, чтобы удержать людей от безумства. Да вот хотя бы заставить Сайясхари пошевелиться. Ведь до сих пор все думают, что она одна из тех каменных изваяний, которые имеются в каждом храме.
Расчёт мой был прост. Сайясхари не раз упоминала о том, что является дочерью короля, а значит, получила соответствующее воспитание. На этом я и собиралась её подловить.
— Ваше высочество, — обратилась я к Ателине, о которой, казалось, все позабыли. Да она и сама не обращала ни на кого внимания, не сводя глаз с застывшей Сайясхари. В глазах девушки читался ужас. Мне пришлось коснуться её плеча, чтобы обратить на себя внимание и повторить ещё раз, на этот раз громко, чтобы слышали все: — Ваше Высочество, позвольте представить вам принцессу Сайясхари, прекрасную воительницу, мудрую женщину и хранительницу врат между мирами.
Лесть далась мне легко, ведь во многом мои слова были правдой. И Сайясхари не устояла, на глазах у всех меняя ипостась. Она плавно перетекала из одной формы в другую, обретая пусть и немного странные, но всё же человеческие черты лица. И только хвост никуда не делся, служа напоминанием об её истинной сущности.
Столь стремительное преображение проняло всех. Даже суровые воины лишились дара речи, поняв, что каменный истукан был вовсе не каменным, как они полагали, а вполне себе живым и смертельно опасным монстром.
А Сайясхари понимающе улыбнулась клыкастой улыбкой и заговорила своим мелодичным голосом, слегка присвистывая и пришепётывая по обыкновению:
