Змеелюды так и не поняли, с чего вдруг мирные доселе жители проявили несвойственную им воинственность. Ведь они не потребовали ничего сверх меры, желая получить лишь то, что, как им думалось, принадлежало им по праву — ровно половину юношей и девушек со смешанной кровью. По их мнению, это было бы справедливо.
Однако люди восприняли их требование, как угрозу и обратились за помощью к соседям. И тогда вспыхнула война, приведшая к печальным для змеелюдов последствиям. Они были изгнаны в другой мир, без единого шанса на возвращение и гарантией полного вырождения в течение ближайших столетий.
Сиршехуру было больно смотреть на то, как гибнет его раса. Разделение на касты произошло не за один день. На это ушли годы. Но пропасть между ними с каждым днём становилась всё шире.
К высшей касте относились все первозданные и те немногие счастливчики, у кого один из родителей прошёл ритуал перерождения. Это была каста властителей и воинов.
К средней касте принадлежали их потомки в первом и втором поколении, рождённые в паре змеелюдов. Они не могли принимать человеческий облик, но обладали здравым умом и деловой хваткой. Это была каста торговцев, управленцев и мастеровых.
И наконец низшая каста — самая многочисленная, но при этом вызывающая лишь жалость и омерзение. Тупые, безвольные существа, не способные самостоятельно мыслить. Они выполняли простую работу, ели, пили и размножались, не интересуясь больше ничем.
Не нужно было обладать аналитическим умом, чтобы понять, чем всё кончится. Пусть создатели и наделили змеелюдов долголетием, но даже магические существа не могут жить вечно. И всё, что останется от их великой расы — это безликая масса тупых существ отвратительной наружности. А чтобы этого не произошло, нужно всего лишь разрушить барьер в мир людей и попробовать с ними договориться.
Вот так просто и сложно одновременно.
И всё же Сиршехур верил в то, что на этот раз у них всё получится, как надо. Главное не повторять прошлых ошибок, а, значит, действовать скрытно, не говорить всей правды о себе, использовать дар убеждения и гипноз, а в некоторых случаях даже подкуп. Люди падки на золото, их манит блеск драгоценных камней — эту их слабость грех не использовать в своих целях, благо такого добра у них навалом. Новый мир оказался более чем щедр к переселенцам.
План, придуманный Сиршехуром, был хорош и даже имел все шансы на успех, но всё портил защитный барьер, установленный человеческими магами много столетий назад.
Сиршехур надеялся найти решение этой проблемы в древних манускриптах, но его надежды таяли с каждым днём. Он почти отчаялся найти ответ и потому не поверил своим глазам, когда в очередном свитке, наконец, обнаружил то, что искал.
* * *
Я прожигала Сингера взглядом, а он ждал ответа. Да и все остальные затаили дыхание, боясь пропустить хоть слово. Мне даже стало интересно, неужели они вправду надеются, что я благословлю их на самоубийство? Или лично возглавлю поход безумцев, жаждущих быстрой смерти?
Я то видела, как ловко Сайясхари расправляется с жертвами. Остаётся только удивляться, как при таких размерах она умудряется двигаться столь стремительно, что дыхание перехватывает, и волосы на голове становятся дыбом от осознания неизбежного.
— Не лучше ли будет задать этот вопрос Сайясхари, капитан? А заодно уточнить, многим ли счастливчикам удалось пережить её смертельное гостеприимство.
— Да она же там одна, — послышалась первая реплика со стороны зрителей.
— Точно, одновременно со всеми нами ей не справиться, — подал голос второй смельчак.
К первым двум тут же присоединилось ещё несколько человек, но активных действий пока никто не предпринимал.
Сайясхари же делала вид, что не слышит этих провокационных слов, и по-прежнему строила из себя радушную хозяйку, время от времени бросая в мою сторону укоризненные взгляды. Вероятно, надеялась таким образом пробудить во мне совесть. Только не на ту напала — потерей памяти я не страдаю и прекрасно помню, какая роль мне отведена в разыгрываемом ею спектакле.
— Хотите проверить это на себе? — спросила я у решительно настроенных мужчин. Только глухой не уловил бы в моём голосе издёвки.
И в ответ услышала грубое:
— А почему мы должны тебе верить? Быть может, ты просто не хочешь с нами делиться? Барышня эта хоть и хвостатая, но ведёт себя мирно, и в отличие от тебя слова дурного нам не сказала.
Я буквально онемела от возмущения, а Сайясхари зарделась от удовольствия. Видать, давно её барышней не называли.
Переведя взгляд на напарников, я постаралась заручиться их поддержкой, но сразу поняла, что напрасно надеялась на их содействие. И Руди, и Шарк увлечённо переговаривались между собой, не замечая никого вокруг. Сбылась их давняя мечта, и теперь увести их от храма можно будет только в бессознательном состоянии.
В отчаянии я опустилась на песок и прикрыла лицо руками.
— Да делайте, что хотите, — прошипела я зло, — только после не говорите, что я вас не предупреждала.
Моих сил явно не хватит на то, чтобы удержать этих людей от безумства, но сама я туда не пойду, пусть Сайясхари на это даже не рассчитывает.
Загалдевшие было воины, вмиг замолчали. Они верно не ожидали, что я не стану их отговаривать. Моё поведение привело их в недоумение и вероятно заставило задуматься — а так ли всё просто, как кажется на первый взгляд?
— Далеко же ты забралась, любовь моя!
Услышав этот голос, я вздрогнула и мысленно застонала. Только Аанхура нам и не хватало для полного счастья. И какого демона он забыл рядом с храмом? А как же заветы предков, которые нельзя нарушать под страхом смерти? Разве кочевники не должны обходить Змеиный храм стороной?
— Не шипи, змейка моя желтоглазая, ты ведь сама уехала не попрощавшись, — продолжил скалиться Аанхур. — Знаю, что гордость не позволила тебе обратиться ко мне за помощью, но это не значит, что я оставлю тебя в беде.
Открыв глаза, я посмотрела на Аанхура. Он обращался ко мне, но смотрел на Сайясхари, да и она проявляла к нему нешуточный интерес. А после и вовсе случилось такое, чего никто из нас не ожидал — женщина-змея прямо на наших глазах превратилась в обычную женщину. Вместо хвоста у неё появилось две стройных ноги, а к ожерелью из драгоценных камней добавилась набедренная повязка, мало что скрывающая от жадных мужских взглядов.
Сайясхари олицетворяла собой соблазн в чистом виде. Она была уверена, что перед таким искушением не устоит ни один мужчина.
И в этот момент я отчётливо поняла, что проиграла. Захотелось немедленно зарыться в песок с головой. Размер грядущих неприятностей просто ошеломлял.
Кажется, в этой толпе мне одной удавалось сохранять трезвость рассудка, потому что все остальные выглядели абсолютно невменяемыми. Как будто обнажённых женщин никогда не видели, право слово.
