Не зря говорят, что чёрную ведьму легко отличить от светлой по одному только виду. Некогда приятные черты лица герцогини исказились в жуткой гримасе злобы и презрения. Светлые волосы окрасились в чёрный цвет и зазмеились по спине Люсинды длинными блестящими прядями. Больше не было нужды за ними ухаживать, у ведьм имелись внутренние силы для того, чтобы поддерживать своё тело в идеальном состоянии. Её кожа вновь обрела молочную бледность, а тело стало жилистым и гибким, как у кошки.
Люсинда встала посреди кельи и развела руки в стороны. Стены монастыря огласил её безумный, полный торжества смех. Наставница мысленно усмехнулась, думая, что новая послушница сошла с ума. Разве могла она представить, что своими действиями спровоцирует рождение чёрной ведьмы? А ещё она даже не догадывалась, насколько разрушительные последствия этого события ожидают не только её саму, но и весь монастырь.
Старые стены, устоявшие под натиском времени, не выдержали напора тёмной силы. Камень медленно, но верно покрывался трещинами и осыпался мелким крошевом. Обитательницы монастыря быстро сообразили, что творится что-то неладное. Фанатичные приверженцы культа Всемилостивой Матери истово молились своей заступнице и не пожелали покинуть молельню даже тогда, когда их стало заваливать камнями.
Все прочие, коих было большинство, рванули к воротам, впервые радуясь тому, что у них не скопилось личных вещей.
Мать настоятельница металась по двору с обезумевшим видом. Дело всей её жизни рушилось прямо у неё на глазах. А хуже всего было то, что все документы и немалые накопления сгинули под грудой камней. Разумеется, завалы можно будет разобрать, но сколько на это понадобится времени и сил. Да и где взять людей, способных справиться с этой задачей, не обобрав её подчистую?
Настоятельница с трудом взяла себя в руки и осмотрела выживших послушниц.
Не всем посчастливилось уцелеть. Среди них было много раненых, но оказывать им помощь никто не спешил. Слишком велико было потрясение от случившегося. Растерявшиеся женщины сбились в группы по пять-шесть человек, чтобы хоть немного поддержать друг друга. Они много и громко говорили, ругались, плакали и… продолжали бездействовать.
Грубое ругательство едва не сорвалось с губ настоятельницы. Стадо, как есть стадо. Безвольное и беспомощное. От таких немного проку, но придётся довольствоваться тем, что есть.
Одно хорошо — послушницы подчинялись её приказам беспрекословно.
За годы проживания в монастыре они привыкли во всём полагаться на мать-настоятельницу и старших сестёр. Женщина, привыкшая повелевать, мысленно позлорадствовала: «Ничтожные создания, вы считали свою жизнь трудной и беспросветной, так осознайте в полной мере, как хорошо было иметь хоть какую-то крышу на головой, особенно в преддверии зимних холодов»
Потом она вспомнила, что и сама осталась без крова, и прикрикнула на послушниц, чтобы те поторапливались. До темноты нужно было разобрать завалы в двух местах: над хранилищем с припасами и её кабинетом и только после этого начать думать о ночлеге.
В суматохе никто не обратил внимания на сгорбленную фигуру одной из послушниц, осторожно прокравшуюся за стены монастыря.
Лишь оказавшись вне поля зрения всех остальных, Люсинда, а это была она, попробовала разогнуться и не смогла. Спину прострелило острой болью. Она с ужасом осмотрела свои скрюченные пальцы, обтянутые тонкой морщинистой кожей. Осторожно коснулась ими лица и издала приглушённый стон. За считанные минуты она превратилась в старуху. Тьма забрала у неё слишком много жизненных сил. Неконтролируемый выброс магической энергии едва её не убил.
Люсинде оставалось лишь надеяться на то, что ей удастся всё исправить. Сверкнув из-под капюшона чёрными провалами глаз, ведьма побрела по разнотравью в направлении проезжего тракта.
Двигалась она медленно, кряхтя и постанывая, одной рукой сжимая подол мешковатого платья, а другой то и дело потирая спину. С каждым шагом боль усиливалась. В конце концов, она стала невыносимой. Люсинде срочно нужна была жертвенная кровь.
Первым порывом было вернуться назад, к развалинам монастыря, но Люсинда вовремя осознала всю бесполезность этой затеи. Старая и немощная — сейчас она была способна прихлопнуть разве что мышь, да и ту надо было сперва поймать. О человеческом жертвоприношении на время пришлось забыть, хотя это был не только самый короткий, но и самый эффективный путь к восстановлению.
Люсинда неловко опустилась на землю. Сперва она упала на колени, потом и вовсе легла, затаилась, в ожидании жертвы. Рассуждала она просто: в подвалах монастыря обитали целые полчища крыс, не могли же все они погибнуть под завалами. Скоро эти мерзкие твари проголодаются и тогда они отправятся на поиски пищи. Умирающая старуха покажется им лёгкой добычей. Надо лишь набраться терпения и не тратить напрасно силы, которых осталось не так уж много.
Ждать пришлось не долго. Расчёт Люсинды оказался верным. Вскоре крысы обступили её со всех сторон. Сначала они боялись к ней приближаться. Те, что находились в передних рядах, вставали на задние лапки, поводили длинными носами, нервно подёргивали тонкими облезлыми хвостами, буравили её злыми маленькими глазками. Ведьма не шевелилась и даже не дышала. Не имея при себе никакого оружия, на многое она не рассчитывала. Хорошо, если удастся поймать хотя бы одну крысу.
Напряжение нарастало, Люсинда едва сдерживалась, она боялась неловким движением спугнуть осторожных зверьков, но первыми не выдержали крысы. Серая пищащая волна колыхнулась и подалась вперёд. Крысы атаковали молниеносно, в одно мгновение облепив её немощное тело. Их острые зубы больно ранили, но ведьма не обращала внимания на подобные мелочи. Она действовала не менее стремительно. Хватала крыс руками и раздирала их мягкие тельца острыми когтями, а потом жадно пила их кровь. Неизвестно сколько времени продолжалось это безумство, но закончилось оно так же внезапно, как и началось.
Люсинда словно вынырнула на поверхность из небытия. Её тошнило от выпитой крови, а тело содрогалось в конвульсиях. Прикрыв глаза, женщина постаралась расслабиться. Она надеялась, что всё было не напрасно. И весь этот крысиный ужас вскоре сотрётся из её памяти. Ведьма дала себе мысленное обещание впредь сдерживать свои порывы и действовать очень осторожно, чтобы больше не пришлось испытывать ничего подобного.
Прошла целая ночь, прежде чем Люсинда ощутила в себе достаточно сил для того, чтобы подняться. В теле по-прежнему болела и ныла каждая косточка, но это была совсем другая боль. Не старческая, а скорее от длительного лежания на твёрдой земле.
Ведьма встала на ноги и осмотрелась. Развалины монастыря хранили молчание. С такого расстояния невозможно было увидеть, что там происходит, но, судя по всему, выжившие ещё спали. Рассвет только-только занимался. Одежда Люсинды промокла от росы. А ещё от неё воняло так, что слезились глаза. Женщина брезгливо оттянула подол платья, во многих местах он был изодран и вымазан кровью. Нечего было и думать о том, чтобы показаться кому-то на глаза в таком виде. Ей следовало вести себя очень осторожно, чтобы не попасться в руки инквизиции. У инквизиторов с чёрными ведьмами разговор короткий, отправят на костёр без долгих разбирательств. Виновна или нет, это не важно, главное, избавить мир от потенциальной угрозы.
