Уверена, что и второму мужу она лишь позволяет себя любить. Думаю, брак их держится только на привязке звериных сущностей друг к другу. Такую связь действительно не разорвать. Впору пожалеть и более удачливого соперника моего отца. Интересно, как долго этот оборотень сможет мириться с равнодушием любимой женщины?
Но речь сейчас не о нём, а о моём отце. Пора бы всесильному герцогу прозреть и обратить внимание на действительно достойную девушку.
Я посмотрела в дальний конец зала, туда, где тихо и скромно сидела моя подруга — Мортинелла. Вот уже два года она являлась личным секретарём отца, и всё это время представлялась парнем по имени Морти. Своей безобидной ложью она никому не причинила вреда, а потому я поклялась хранить её тайну. Девушке из обедневшего рода не так то просто заработать себе на жизнь. Собственно говоря, после разорения родителей, у Мортинеллы оставалось только два пути: стать чьей-то содержанкой или продаться замуж. Она же оказалась большой умницей и отчаянной авантюристкой, потому что изобрела для себя третий путь — переоделась парнем и устроилась секретарём к герцогу.
Однажды вечером мы столкнулись с ней в библиотеке. К тому времени Морти уже неделю жила в замке и даже уверилась в том, что ей удалось всех провести. Мы с удовольствием общались друг с другом, обсуждали прочитанное и сами не заметили, как подружились. Признание Мортинеллы не стало для меня откровением. С первых дней нашего знакомства я замечала некоторые странности в поведении Морти, но списывала всё на юный возраст и чрезмерную застенчивость моего нового друга. Разумеется, я обрадовалась такому неожиданному известию — девушка в подругах меня устраивала куда больше, чем парень. С тех пор мы делились с Морти самым сокровенным. Так я узнала о её тайной влюблённости в моего отца. К сожалению, здесь в замке мы не могли свободно общаться как раньше, а жаль.
Наверное нужно быть безнадёжно помешанным на другой женщине или слепым, чтобы не распознать в собственном секретаре девушку. Зато у оборотней проблем со зрением не было. По обеим сторонам от Морти уже пристроились два белозубых красавца и бессовестно заигрывали с ней, поочерёдно вгоняя бедняжку в краску то откровенными взглядами, то затейливыми комплиментами.
— Не поспешила ли ты с замужеством, Элайна? — обеспокоенный голос отца заставил меня вздрогнуть и перевести взгляд с Морти на него.
— О чём вы говорите, милорд? — моё удивление было неподдельным. — Я не понимаю. Мне казалось, вы одобряете мой выбор.
Мы сидели рядом, а потому имели возможность смотреть друг другу в глаза. Отец выразительно перевёл взгляд с меня на своего секретаря и сказал:
— Ты ведь знаешь, Элайна, я готов был принять любой твой выбор, наплевав на политические и экономические выгоды от предстоящего союза. Вижу, ты не сводишь с Морти глаз, и это наводит меня на определённые мысли. Мальчик беден, но у него много других достоинств. С его упорством и умом можно добиться в жизни многого. Если он тебе нравится, почему ты не сказала мне об этом до того, как ваш брак стал невозможен?
Отец хмурил брови и смотрел на меня с сочувствием. Я же открывала и закрывала рот, не в силах подобрать нужные слова. Отец и впрямь думает, что я влюблена в Морти? Какой ужас! И как теперь убедить его в обратном, не раскрывая чужой тайны?
— Эээ, — начала было я, но сразу поняла, что ничего внятного сказать не могу. Если начну всё отрицать, отец окончательно уверится в собственной правоте и только Всемилостивая знает, на что он готов отважиться ради счастья дочери.
От обсуждения неудобной темы меня избавил вбежавший с улицы мальчишка. Глаза пострелёнка сверкают, лицо раскраснелось, по всему видно, что он очень спешил и не просто так. Произнесённые им слова рождают в зале бурю.
— Там наши вернулись, — звонкий детский голосок разносится под сводами старого замка, перекрывая гомон в зале, шум отодвигаемых стульев и грохот разбившейся посуды. Не успевают затихнуть его отголоски, а сорванца уже и след простыл.
Разумеется, все ломанулись следом за ним. В дверях неминуемо возникла давка. Пришлось, закусив губу, дожидаться, пока она рассосётся. Но даже выйдя на крыльцо, я не смогла приблизиться к мужу, оказавшись отрезанной от него гомонящей толпой. Эрдан отдавал какие-то распоряжения своим подчинённым. Взгляд суровый, одежда грязная, но следов крови на ней не видать. И лицо не кривится от боли, значит, можно предположить, что муж не ранен, просто очень устал.
Толпа слаженно разворачивается в сторону распахнутых настежь ворот, словно ожидает чьего-то прибытия. И вскоре я вижу, как во внутренний двор въезжают крестьянские телеги. Одна, другая, третья.
На них лежат бессознательные мужские тела. О том, что все они могут быть мертвы, я стараюсь не думать. Гоню эту мысль поганой метлой, не оставляя ей ни шанса на воплощение. Делаю шаг вперёд, но отец заставляет меня остановиться.
— Ты ничем им не поможешь, — говорит он тихо, крепко сжимая моё запястье. Я знаю, что отец прав, но всё равно пытаюсь вырваться из захвата. Пусть я не маг и не целитель, а всего лишь жена, но именно поэтому я должна быть рядом со своим мужем в минуту скорби, чтобы разделить на двоих постигшее его горе.
— Я должна, — шепчу одними губами и чувствую, как разжимаются пальцы отца.
Толпа напоминает бурлящее море, и я ныряю в него с головой. С трудом пробираюсь вперёд. Чем ближе к Эрдану, тем плотнее становятся ряды обступивших его оборотней. Мужчины напряжены, они с жадностью ловят каждое слово вожака. Я пытаюсь прислушиваться к тому, что говорит Эрдан, но толпа возмущённо гудит, заглушая его слова.
Широкие спины маячат перед глазами. Я со всей силы бью кулаками в ту, что оказывается ближе всего и натыкаюсь на удивлённый взгляд, а за ним ещё один, и ещё. Наконец, до оборотней доходит, кто так настойчиво вламывается в их ряды, и они вдруг расступаются, давая мне дорогу.
— Давно бы так, — пыхчу я возмущённо, вскидываю голову и нарочито медленно прохожу по образовавшемуся живому коридору.
Но вся моя показная сдержанность вмиг разлетается, стоит мне увидеть Эрдана в шаге от себя. Вблизи он выглядит ещё более уставшим и каким-то потухшим. Во взгляде его столько горечи, что я буквально чувствую её вкус у себя на языке. Громко сглатываю слюну, но от этого не становится легче. Я не произношу ни слова, не выражаю сочувствие парой заученных фраз, как сделал бы сторонний наблюдатель. Вместо этого я молча разделяю его горе, впускаю его боль в своё сердце, наполняюсь ею до краёв и только после этого одним рывком преодолеваю разделяющее нас расстояние и утыкаюсь лицом в грудь мужа, туда, где бьётся его сердце.
Глава 13
Жизнь мастерски наносит удары из-за угла, бьёт без промаха в самое сердце, стоит лишь на мгновенье расслабиться и наивно поверить в благосклонность судьбы. Эрдан убеждался в этом не раз, но всё же позволил себе на время отрешиться от проблем и погрузиться в состояние счастливой безмятежности.
Расплата не заставила себя долго ждать. Эрдан вышел победителем из заведомо проигрышной схватки и восстановил связь со зверем, но заплатил за это дорогой ценой — потерей преданных ему воинов.
