Старый друг никогда не стеснялся прямо высказывать свои соображения и вечно лез с советами, возомнив себя не просто лекарем, а настоящим целителем душ.
Вот и в этот раз Арнольф начал с того, что заявил Эрдану о том, что пора бы ему определиться и решить для себя, нужен ли ему этот брак.
А Эрдан и сам не знал ответа на этот вопрос. Во-первых, у него совершенно не было времени на то, чтобы всё обдумать. Во-вторых, его мучило осознание того, что Элайна вышла за него замуж из сострадания, что довольно чувствительно ударяло по его мужской гордости. Эрдан считал, что жалость не то чувство, на котором должен основываться брак.
Насколько всё было бы проще, будь Элайна полноценным оборотнем. В этом случае они были бы накрепко связаны взаимной страстью. К сожалению, понятие истинной пары для неё всё равно, что пустой звук. Из них двоих физическое влечение испытывал только он, а Элайна лишь проявила благородство, позволив ему обладать своим телом, ради благой цели. Так имеет ли он право удерживать её подле себя, если обещал дать свободу по первому же требованию? Ну а то, что сама Элайна не спешит выдвигать какие-либо требования, так это опять таки из благородства и жалости к нему.
На этой мысли Эрдан споткнулся о корень и пропахал носом землю. Повезло, что под лапами простирался толстый травяной ковёр, не то ходить бы ему с побитой мордой весь следующий день. Да и с нюхом могли возникнуть проблемы. А так ничего, прочихался, ругнулся пару раз и побежал дальше.
Бег удивительным образом способствовал мыслительному процессу. Пробежав ещё немного, Эрдан додумался до того, что с недавних пор испытывает к Элайне не только физическое влечение, но и некое чувство весьма похожее на уважение. Она не только сумела подружиться с его сестрой и выдернуть малышку из плена тревог и сомнений, но и начала самостоятельно осваиваться в роли хозяйки замка, не дожидаясь ничьей помощи.
Пришлось признаться самому себе, что его отношение к Элайне уже нельзя назвать просто симпатией к хорошенькой девушке, скорее это была влюблённость, о большем он запретил себе думать.
Что толку мечтать о любви, если его чувства не будут приниматься в расчёт даже им самим? Он и так получил от этого брака всё и даже больше. И стоило бы поговорить с Элайной, позволить ей решить всё самой. Но Эрдан, к своему стыду, страшась услышать из уст жены вовсе не те слова, которых ожидал, постоянно выискивал причины для того, чтобы отложить разговор с ней на неопределённый срок, хоть и понимал, что вечно так продолжаться не может.
Ну вот и дождался. Теперь несётся по вымокшему лесу, не ведая дороги. Эрдан давно потерял след Элайны и подозревал, что сбился с пути. Несколько раз порывался вернуться обратно, думая, что мог проскочить мимо неё и не заметить. После сам же смеялся над собой и продолжал нестись вперёд на запредельной скорости.
Вот так, практически на лету, он и перемахнул болото. Лишь свалившись на твёрдую землю от ударившего ему в нос знакомого запаха, он понял, что каким-то чудом избежал беды. Позади него, насколько хватало взгляда, простиралась трясина, безобидная на вид, но смертельно опасная в своей умиротворяющей красоте.
Зверь припал на передние лапы, будто кланяясь, и уважительно рыкнул в сторону болотной топи, выражая ей запоздалую благодарность за то, что пропустила, не позарилась на его жизнь.
Укрытая в лесу неказистая избушка явилась временным прибежищем его пары. В этом Эрдан был уверен. Следы Элайны вели внутрь дома и скрывались за внушительного вида дверью. Можно было конечно попытаться её выбить, но куда теперь торопиться?
До рассвета оставалось совсем немного, можно было спокойно подождать, пока Элайна проснётся, и заодно перевести дух. Ну а потом поговорить с ней о недопустимости подобного поведения, её ужасающем безрассудстве и крайней степени безответственности.
В общем, Эрдану найдётся, что сказать взбалмошной супруге после всего того, что ему пришлось вынести по её вине.
Зверь приготовился к долгому ожиданию, но дверь вдруг отворилась, являя его взору сонную растрёпанную девушку в несуразной одежде, но с такими знакомыми и ставшими уже родными чертами лица, что Эрдан едва удержался на месте, боясь напугать Элайну своим порывом.
Какое то время они, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Но тут за спиной Элайны показалась довольно пожилая женщина. Она выдвинулась вперёд, беззлобно отчитала его жену за отсутствие гостеприимства, затем усмехнулась и швырнула в Эрдана какой-то тряпкой, при ближайшем рассмотрении оказавшейся кухонным полотенцем.
Эрдан тоже не сдержал ухмылки, когда оборачивал свои бёдра этим малюсеньким лоскутком льняной ткани. Старуха решила над ним подшутить? Или пользуясь случаем, захотела увидеть его обнажённым? Ну что же, ему стыдиться нечего. Пусть смотрит.
И Эрдан, гордо расправив плечи, шагнул на порог дома, чтобы уже через минуту весело хохотать с Элайной над спешно улепётывающей старухой, демонстрирующей не свойственную её возрасту прыть.
Ругаться совершенно расхотелось. Неожиданно нахлынуло понимание, что вовсе не ярость зверя почти двое суток гнала его по следу сбежавшей самки.
Стоило Эрдану встретиться взглядом с Элайной, как кипящий в нём гнев мгновенно испарился. В несуразном наряде, босоногая и простоволосая, как какая-нибудь крестьянка, она тем не менее показалась ему самой прекрасной женщиной на свете.
Он прижимал Элайну к себе и шептал ей на ушко признания, страстно желая услышать ответные слова любви. А она вдруг извернулась и пребольно ударила его в грудь кулачком, и ещё раз, и ещё, а потом и вовсе замолотила без разбора. Эрдан едва успевал уворачиваться, оберегая нос и глаза, но всё равно продолжал удерживать разбушевавшуюся жёнушку в объятиях, понимая, что силы её вот-вот иссякнут, и тогда они смогут объясниться.
* * *
Гнев застил мой разум. Я выплёскивала на Эрдана свои обиды, а он молча сносил все мои упрёки и обвинения.
— Да как ты смеешь говорить мне все эти слова, после того как сам же хотел от меня избавиться? — кричала я, не помня себя от обиды. — Не смей меня удерживать. Слышишь? Пусти немедленно. Дай только до тебя дотянуться, я тебе всю морду расцарапаю, кошак ты облезлый. Ишь чего выдумал, не отпустит он. Да кто тебя будет спрашивать? Я сама от тебя ушла, если ты не заметил. Возвращайся к своим любовницам, а меня оставь в покое.
— Глупенькая, какие любовницы, — вдруг принялся успокаивать меня Эрдан, — с тех пор как мы вместе, в моей жизни не было других женщин.
— Ты меня ещё и дурой назвал, — вскипела я пуще прежнего, но тут же поникла, обречённо выдавив из себя: — Дура и есть. Только я по своей наивности могла поверить выдумкам об истинной паре.
— Это не выдумки, родная, ты и есть моя пара, моя единственная. И это я дурак, если сразу не понял, какое счастье свалилось мне в руки, — покаялся вдруг Эрдан.
А я затихла в его руках, думая, что вот сейчас он меня отпустит. Но муж вместо этого принялся меня целовать, всюду, куда только мог дотянуться. Он нашёптывал мне на ушко ласковые слова, а я — вот ведь глупая — таяла в его объятиях, напрочь забыв об обидах, как и о том, что избушка ведьмы не лучшее место для любовных утех.
