Вениамин, несмотря на свою дряхлость и усиливающееся опьянение, освоился наконец с плетью. Одежда лоскутьями спадала с миньонетки, открывая взору великолепное тело. Волосы ее заалели, словно в них заиграло пламя.
— Трудно поверить, что тебе больше восьмидесяти лет! — пробормотал Вениамин.
— Я старше тебя, — сказала Невзгода. — До Розового Утеса я родила трех сыновей. Он разорвал цепочку, превратившись в чудовище до того, как я зачала от него, и моему племени пришлось покончить с ним из-за его неосторожности. Так я стала вдовой. Не появись в это время Каменное Сердце…
— Изумительно! — выдохнул Вениамин. — У тебя такое лицо, грудь… человеческая девушка в твоем состоянии была бы на целый век моложе.
— Не забывай о плети, — напомнила она.
— Извини. — Он вновь хлестнул, еще слегка обнажив тело, которым так восхищался. — Какое преступление я совершаю: садист и созерцатель! Я зашел слишком далеко, чтобы хоть как-то ею воспользоваться, будь мне это позволено.
— Насколько нам известно, — говорил между тем Утренний Туман ксесту, — тафисы все едят. Пластмассу, мясо, дерево — все, что хоть отдаленно съедобно. А какое употребление находите им вы?
— То же самое, — ответил ксест. — Тафисы — самые замечательные едоки, которых мы обнаружили, — лучшие, чем кто-либо из обитателей наших собственных планет. Поэтому они пользуются огромным спросом, и на них приходится большая часть нашей торговли с другими галактическими видами. — Он вновь проверил кубик, проведя по нему одной из ног. — Скоро появятся личинки.
— Не расточайте себя чрезмерно, сударь, — сказал миньон Вениамину. — Мы хотим быть в финале вместе.
— Вероятно, так будет лучше, — согласился старик, отдавая плеть. — Чудесное укрепляющее, но всему же есть предел. Большинство моих стимуляторов зашкаливает.
Утренний Туман взмахнул плетью и умело сорвал с миньонетки остатки одежды. У нее была изумительная фигура, от которой захватывало дух (условно говоря, поскольку ксест не дышал); ни худощавая, ни полная, но словно бы вылепленная великим скульптором как образец идеальной женщины.
Вениамин наблюдал, потягивая вино.
— Я начинаю понимать, почему мой брат связался со Злобой, — сказал он. — Будь я предметом ее соблазна, я бы не остался холостяком. Даже если бы знал о судьбе тех, кого искушают ей подобные?
— Судьба всех миньонов, — сказал Утренний Туман. — Кроме вот этого, по небывалой галактической причине. Дайте подумать… как бы довести ее до высшей точки самым унизительным образом?
— Для этого не нужно особенно думать, — сказал Вениамин. — Вспомни моего племянника.
— Как бы я мог забыть? Ведь я и есть твой племянник.
Вениамин вздохнул.
— И впрямь настало время для сбрасывания покровов со старинных тайн! О да, откроем истину хотя бы перед самым концом! Ты — мой родственник, ты — наследник Старшего Пятого.
Миньонетка застонала.
Вениамин улыбнулся:
— Смотри-ка, наша радость причиняет ей боль! Разве мы не садисты?
— Некто хочет спросить, — просигналил ксест, — в каком родстве находитесь вы двое? Некто вновь сбит с толку.
— У людей существует дурацкое понятие чести, — объяснил Вениамин. — Когда мы нарушаем законы общества, мы стараемся это скрыть, чтобы защитить доброе имя своих династий. Неверность своим законным супругам — одно из таких нарушений.
Утренний Туман бросил косой взгляд.
— Миньонетка никаких законов не нарушает, — заявил он. — Она сохраняет верность унаследованному ею супругу — любого поколения. Даже порку, которую ты ей задал, она выносит лишь по моему указанию и лишь в моем присутствии.
— Верно, племянник, верно! Хотя временами я гадаю, что произойдет, если одна из миньонеток решит, что ее супруг мертв, и выйдет за другого. А затем узнает, что первый жив. Как она справится с этим нечаянным нарушением.
— Первый супруг предпочтительнее. Посягатель обязан уйти.
— Даже если он законным, галактическим образом женился на ней или связан с ней родственными узами?
— В этом случае оба супруга должны встретиться в смертельном поединке…
— Но обычные люди не так сильны. Мой племянник Атон, по-своему помолвленный со Злобой или женатый на ней, в поисках необходимых ему сведений посетил в § 401 планету Миньон. Там он жил с только что овдовевшей местной девушкой…
— Каменное Сердце! — воскликнула Невзгода, лучезарно улыбаясь.
— Кажется, он называл себя именно так, — согласился Вениамин. — Он оплодотворил тебя, Невзгода, и покинул планету. В должное время ты родила Утреннего Тумана, который, повзрослев, стал твоим мужем. Итак, он — мой внучатый племянник, и его на четверть человеческая кровь — это кровь великой Династии Пятых. Вот тайная причина, по которой я разыскал его — и содействовал его вхождению в галактическую культуру, хотя, делая это, я нарушил наш закон. Я не разочаровался!
— Насколько удачлив был твой племянник Атон, если оплодотворил ее так легко, — просигналил ксест, хотя, используя это понятие, смутно его себе представлял и вряд ли полагал такое легкое копирование удачливым.
— Не удача, — сказала Невзгода. — Мы зачинаем, когда любовь очень сильна. Любовь Каменного Сердца была сильнее любой другой любви.
— Даже моей? — с перекошенным лицом спросил Утренний Туман. — Не забывай, что я — твой кровный родственник, а мой отец — нет.
— У него были невероятные чувства, — настаивала Невзгода. — Он едва не убил меня неистовством своей страсти. Если бы он остался…
Утренний Туман ударил ее кулаком в лицо.
— Я бы убил его, чтоб завладеть тобой, сука!
— О, теперь твоя любовь почти достигает его, — радостно пробормотала она.
Вениамин обернулся к ксесту:
— Так у вашего рода проблемы с излишком продовольствия?
— Нет. Скорее с его хронической нехваткой.
— Зачем же тогда вам эти пожиратели-тафисы?
— Вы должны усвоить наше понятие долга. Каждое существо обязано достичь благостного равновесия, возвращая виду ровно столько, сколько оно потребило, или даже больше. Если оно безрассудно делится, оно лишь увеличивает свой долг.
— Даже если деление непроизвольно? Когда, скажем, нога воспроизводит новое существо?
— Правильно. Такие случаи бедственны. Мы не вправе допускать беспорядочного размножения под каким бы то ни было предлогом. Поэтому — тафисы.
Вениамин затряс головой:
— Я пьян, и голова у меня плохо соображает. Почему-то мне кажется, что обжорство тафисов способно лишь усугубить вашу проблему.
— Не совсем так. Главное то, что осуществляется контроль за делением.
