Зная это, гесса Кордиана расслабилась и выпустила племянницу из виду. Да что там, она намеренно не обращала на неё внимание, не интересовалась её личной жизнью, за что и поплатилась.
Ребёнок Малини оказался зачат не от мужа. Это выяснилось уже после родов. Малини сильно ослабла, думала, что не выживет и поделилась с тёткой своим секретом. Она просила разрешения увидеться напоследок с любимым, собиралась обо всём рассказать мужу. Наивная дурочка. Кто бы ей позволил так позорить семью?
Лёгкое воздействие на разум несопротивляющейся женщины и воспоминания о былых чувствах оказались надёжно запрятаны в самые дальние уголки её памяти. Достать их оттуда будет непросто. Для этого нужно по меньшей мере знать, что искать, а этого не знает никто. Кроме того самого Ватаура, но вряд ли ему это будет интересно. За многие месяцы он ни разу не вспомнил о бывшей любовнице. Его вообще с тех пор никто не видел. Среди хасуров иногда встречались такие вот неприкаянные души, вечные странники, бунтовщики сильные духом и телом. Никому не удавалось подчинить их своей воле. Если возникала нужда в сильной наследнице, то для зачатия использовали только таких, как Ватаур. Результат, как говорится, был гарантирован. Проблема состояла в том, что гесса Кордиана не собиралась уходить на покой, и соперница ей была не нужна.
Она уже было успокоилась и думать забыла о том первом звоночке, как вдруг получила второе предупреждение. И вот оно-то прозвучало набатом, так что не отмахнёшься и не сделаешь вид, что не поняла, от кого прилетел этот привет из прошлого.
* * *
Когда близнецам исполнилось по шесть лет, родители разрешили им выходить за ворота подворья. До этих пор Лариника не имела ни малейшего представления о том, насколько велика их деревня, и сколько жителей в ней проживает. Высоченный забор заслонял от неё окружающий мир, и чем дальше, тем страшнее было покидать надёжные стены ставшего родным дома. Зато Виллана совсем не испытывала страха. Вероятно потому, что даже не догадывалась, какие опасности могут подстерегать их во внешнем мире. А ещё она свято верила в то, что сестра защитит её от всех напастей, как это случалось всегда. Вот только напасти до сих пор были ненастоящими: показная суровость отца, шумное недовольство матери, безобидные шуточки старших братьев. Лариника понимала всю несерьёзность этих «угроз» и потому легко принимала «удар» на себя, уверенная в том, что ни с ней, ни с сестрой не случится ничего плохого.
К сожалению, в отношении внешнего мира такой уверенности у неё не было и в помине. Достаточно было взглянуть на искалеченную руку отца, от которой осталась едва ли половина, чтобы постараться держаться подальше от леса, подступающего вплотную к деревне с двух сторон. А ведь помимо медведей в том лесу наверняка обитало немало других хищников. Лариника не раз слышала протяжный волчий вой, на который никто из взрослых не обращал внимания, настолько он был привычен их слуху. Только собаки заходились надрывным лаем, услышав голос своего извечного врага, но стоило Валху на них прикрикнуть и они быстро успокаивались.
Обычно Лариника с сестрой бегали по двору в одних рубахах длиной чуть ниже колен, ничуть не смущаясь скудостью своей одежды. Однако по случаю первого появления на люди, мать решила пошить им взрослые наряды, точно такие, какие носила она сама и вступившая в возраст невесты Илати. К нижней рубахе планировалось добавить верхнее платье без рукавов, окрашенное в яркие сочные тона и подпоясанное плетёным ремешком. Вероятно, по местным меркам это было чем-то из ряда вон выходящим — наряжать малышей во взрослые одежды. Однако сама Лариника не видела в этом ничего особенного, не показываться же на люди в исподнем.
А вот Виллана считала иначе и отнеслась к своему преображению очень серьёзно. Сестра как-то сразу превратилась из милого шаловливого ребёнка в маленькую капризную женщину. Началось всё с того, что она долго не могла определиться с выбором. И жёлтое платье, и голубое смотрелись одинаково нарядно, особенно в сравнении с теми рубахами, что они носили до сих пор. Лариника сестру не торопила, давая ей время определиться, и вмешалась только тогда, когда поняла, что дело может окончиться слезами.
— Мы можем носить эти платья по очереди, — предложила она наилучший по её мнению выход.
Однако Виллана думала иначе. Она не хотела делиться ни с кем, даже с любимой сестрой. Рассуждения маленькой жадины были просты и логичны. Если однажды сестра уступила ей зайца, то вполне может обойтись и без платья.
И только теперь Лариника поняла, какую ошибку совершила. Увлекшись опекой над девочкой, она упустила тот факт, что и сама была ребёнком. В результате Виллана почти превратилась в маленькое эгоистичное чудовище, искренне полагая, что всё лучшее должно доставаться ей одной.
— Они мои, — истерично кричала Виллана, заступая дорогу сестре.
Лариника растерялась, не зная, как поступить, но тут вмешалась Аскила. Её такие мелочи, как легкоранимая детская психика, не волновали. Несколько увесистых шлепков по голому заду вернули Виллане здравомыслие. Она сразу же согласилась поделиться с сестрой абсолютно всем, кроме любимой игрушки. Вот только наказания было уже не избежать. И красивые платья, и её горячо любимый заяц отправились на хранение в сундук.
— Пока не поумнеете, будете сидеть дома, обе, — вынесла свой вердикт Аскила.
Виллана горько рыдала, уткнувшись лицом в подушку, а Лариника даже не пыталась её успокоить. И это было странно, непонятно, а потому пугало до жути.
Всхлипнув ещё раз, Виллана не выдержала и полезла к сестре мириться.
К приходу отца мир в семье был восстановлен. И на следующий день сёстры всё-таки вышли в люди.
Верхние платья здорово сковывали движения, но девочки и не думали капризничать по этому поводу. Они с любопытством оглядывались по сторонам, не решаясь отходить от ворот. По обе стороны от их дома тянулись высокие заборы чужих подворий. Впереди виднелась река. К ней вёл пологий спуск. В воде плескались ребятишки. Виллана потянула было сестру туда, но мать строго настрого запретила им подходить к воде.
— На берегу так и быть посидите, но от воды держитесь подальше, — велела она, перед тем, как вернуться к своим делам. — Намочите платья, пеняйте на себя, — пригрозила она напоследок, уже стоя в раскрытой створке ворот.
Разумеется, мать переживала не из-за нарядов, Лариника, в отличие от сестры, это понимала, просто по мнению Аскилы только такая угроза и могла уберечь её малышек от опрометчивого поступка.
Виллана смотрела на реку с восторгом и ужасом. Столько воды она никогда не видела. Опасения матери были напрасны, девочки и не думали приближаться к воде. Одна ясно понимала, чем может окончиться для них столь близкое знакомство со стихией, а вторая бессознательно чувствовала исходящую от воды угрозу.
Чуть выше по течению, женщины полоскали в реке бельё. Громко переговариваясь между собой, они, тем не менее, не забывали поглядывать в сторону купающихся детей и конечно же не могли не заметить появления Лариники и Вилланы на берегу.
