— Все вернулись! Вот ведь… — разочарованно выкрикнула Има, пятясь к осыпавшемуся зеву камина.
Моа в это время пытался оттеснить наступающую нежить. Косая дверь слетела с единственной петли и с грохотом рухнула на обломки разрушенного Имой крыльца. Неупокоенные дружно рвались вперед.
Пока трое напирали на лича, еще трое шустро — слишком шустро и дружно для безмозглой низшей нежити — прошмыгнули мимо и разбежались в разные стороны. Надо отдать должное, остатки их гнилых мозгов соображали неплохо — нужно было держаться подальше от опасного противника и друг от друга, чтобы выбрав одну цель, лич непременно упустил бы другую.
Хотя бы на несколько мгновений. Им хватит.
Пока самый здоровый мертвяк, что при жизни, наверное, был настоящим богатырем, обходил Моа с тыла, самый быстрый и ловкий нацелился на Иму. Разгадав его намерения, девушка прижалась спиной к обломкам каминной решетки, судорожно зашарила рукой в поисках хоть какого-то оружия. Под пальцы попалась кочерга. Схватив ее, Има со всего размаха ударила врага по голове. Раздался омерзительный хруст, на пол брызнуло гнойной слизью, с застрявшими в ней кусками костей и мозгов.
Подавив рвотный позыв, девушка предупредила своего спутника:
— Лич! Сзади!
Он услышал — как раз дорубил на части самого настойчивого из своих врагов. Того здоровенного неупокоенного, что планировал напасть со спины, Моа привычным движением развалил на две ровные половины.
Остался последний мертвяк — безглазый, с развороченной грудиной и разорванным до самых ушей ртом. Оскалившись во все зубы, он кинулся на девушку. Та вскинула кочергу, но тут же выронила, болезненно схватившись за скрывающую грудь ткань холщевой рубахи.
— Отбивайся! Не стой! — рявкнул Моа, понимая, что может не успеть добраться до неупокоенного вовремя.
— Жжется! Больно… Жжется… — корчась от боли, прошипела в ответ Има.
Впав в какое-то необъяснимое оцепенения, она застыла на месте, согнулась пополам. Когда же мертвяк, целясь ей в шею, раззявил свою пастищу — девушка, не видя, наверное, ничего, наугад ткнула ему в зубы кулаком…
Брызнула кровь. Гнилая, черная — подоспевший лич снес безглазому мертвому полкорпуса одним ударом; и алая, живая — из прокушенной ладони Имы. Капли упали на пол, собрались в темную лужу, и голодные половицы старого дома жадно впитали ее.
— Что с тобой? Эй! — Моа тронул девушку за плечо. — Эй! Очнись. Твоя рука повреждена.
— Что? — вяло отозвалась Има, поднимая на лича мутные глаза.
— Да что с тобой такое? Приди уже в себя.
— Тяжело… дышать… — раздалось в ответ хрипло. — Мой амулет. Он стал горячим и таким тяжелым…
— Сними его. Быстро!
От резкого окрика Има немного пришла в себя и, стянув с головы свой кулон, швырнула на пол. Узоры на блестящей поверхности диска сияли холодным мертвенным светом. Расходился от граней тонкими нитями бледный туман. Стекал сквозь щели в полу куда-то к самым корням древнего дома, ниже подвала, глубже фундамента.
Во тьму…
… И что-то шевелилось там, принимая туман, как зов.
— Они за ним пришли? За амулетом? — догадалась Има.
— Да, похоже, — лич задумчиво склонил голову и чутко прислушался к звукам, идущим снизу.
Маленькие мышеподобные существа — духи старинного дома — больше не пели. Они молчали, в ужасе забиваясь в самые дальние отроги своих подпольных нор. Было там нечто, в глубине земли, что пугало их до дрожи, до ломоты в крошечных костях, до безумия…
И оно уже стремилось к месту боя.
— Что это? — воскликнула девушка, обнаружив, что половицы под ногами выгибаются горбами и ходят ходуном.
— Осторожно! Уходим.
Моа потянул Иму за рукав в сторону двери, но они не успели выбраться наружу — пол по всему периметру зала провалился. Лич и девушка рухнули в раскрывшийся зев темной дыры на какие-то холодные, пахнущие плесенью камни.
Моа первым поднялся на ноги, закинул голову, всмотрелся в блеклый прямоугольник проваленного пола. Луна, глядящая в дырявую крышу зала, и прежде давала мало света, а теперь, похоже, вовсе скрылась. Еще и подвал, как назло, был очень глубок — ни выпрыгнуть из него, ни выкарабкаться. И темнотища сгустилась вокруг такая, что не разглядеть ничего.
— Ай! — рядом Има села, потирая отбитый зад, быстро зажгла на не раненной ладони искорку магического пламени. — Лич, моего огня не хватит, чтобы осветить тут все и осмотреться. Зажги свой.
— Нет.
— Ты, как я погляжу, вообще не используешь магию? У тебя с этим какие-то проблемы? — догадалась девушка.
— По ней меня могут отследить те, с кем, поверь, ты бы тоже не захотела сейчас встретиться, — нехотя пояснил Моа.
— Тебя ищут… Понятно, — кивнула Има. — Что же, я сама попробую посветить. Не знаю, надолго ли хватит — почти все силы на защитный круг ушли…
Тусклое сияние озарило поддомную пустоту. Из непроглядного сырого мрака выступили бесконечные ряды поддерживающих строение каменных опор. Они были выточены из зеленовато-серого камня с красными прожилками, похожими на вены. Дно подвала — слишком глубокого, сделанного явно не по пропорциям надстроенного над ним жилища — было устлано такими же камнями.
Лич принюхался — отовсюду тянуло кровью. Из каждой каменной жилы, из каждой трещины, каждой щели. Разной кровью — живой и мертвой, недавней и такой древней, что страшно даже представлять, кто и когда эту кровь тут оставлял.
Над головой, в выси, зажглись глаза пары опоздавших к драке мертвяков — они глядели через край, недовольно ворчали, но соваться в подвал не спешили. Наблюдали. Один из них с растерянным видом теребил в руках Имин амулет.
Девушка тоже заметила преследователей, поинтересовалась:
— Чего это они? И не нападают, и не отстают…
— Ждут чего-то, — отозвался лич.
Има понизила голос, заговорщицки дернула Моа за край плаща.
— Они будто удивляются, зачем я им амулет отдала. Будто не знают, что теперь дальше-то делать…
— Похоже на то.
Лич кивнул. Протянул руку, помогая девушке подняться. Когда отпустил, на его собственной, скрытой перчаткой, ладони остался влажный след от Иминой раны. Свежая, живая кровь размазалась по черной выдубленной коже…
— Ай, — Има встряхнула рукой, подула на укус. — Надо обработать скорее, а то, глядишь, и руку потом оттяпают, если зараза по крови далеко разойдется.
— Прижги магией.
— Так ведь света тогда не будет!
— Его и так скоро не будет, тем более, если от раны вдруг ослабеешь.
— Не ослабею. Меня ведь кусали уже мертвяки. Чай не первую ночь в дозоре стояла. Кроме меня, ведь, в селе круги никто не рисует — не маги. А я магичу чуть-чуть, вот и нужная всем везде. Пока чертила там, на погосте, меня уже пару раз укусили. Один раз мертвяк прямо из-под меня вылез — так ловко ход прокопал. И цапнул.
