Има улеглась рядом с Браслетом, замоталась в плащ и задремала. Моа же остался наблюдать с края балкона. Что-то тревожное витало в воздухе, и он все никак не мог определить, что именно. А потом понял — кто-то находился рядом, неуловимый и бесшумный.
Вот, только где этот кто-то?
Лич осмотрелся по сторонам — тишина. Стараясь не шуметь, он подошел к краю скального балкона. Обнаружив там тонкий, заросший повисшим над бездной ивняком, карниз, заполз на него. Ивняк тянулся вдоль каменного навеса, рос прямо из отвесной стены, а потом густой пенной шапкой перетекал на соседний выступ и клубился пышными зарослями.
Там, в зарослях, кто-то прятался.
Моа отчетливо различил негромкое ворчание. Сперва он решил, что рык адресован ему, но после понял — зверь в кустах даже не догадывается о близком соседстве. Он увлечен наблюдением за деревней с угасающими огнями.
Когда окна последнего дома почернели, неизвестный перестал ворчать, заворочался и выбрался из укрытия по другую его сторону, скрытую от глаз Моа сумрачно-серой листвой. Вскоре шаги его мягко зазвучали — посыпался по склону вниз сдвинутый шагами гравий. Невидимка снова сердито рявкнул и поспешил к деревне.
Сначала его скрывал поворот, потом же он погрузился в туман низины и вышел из него за темными громадами разросшегося ракитника, по-прежнему невидимый. Шаги его, хоть и тихие, были вполне различимы — сперва легкая рысь пары ног, а потом быстрый галоп четырех…
Лич вернулся к спящей девушке, но она уже бодрствовала — изо всех сил вглядывалась во тьму, крепко сжимая в руках меч. Моа поймал себя на том, что ему это отрадно наблюдать. Здесь, в темных опасных скалах первым делом тянуться к оружию — привычка полезная. Хорошо, что она вырабатывается у Имы.
— Кто там был? — спросила девушка, зевая сонно.
— Он не показался, но, думаю, это тот самый, про которого в гостинице болтали.
— Тот, что танцует опоясанный, смеется как лошадь и свистит?
— Нет, свистит не он… — Моа насторожился, услышав с бровки хребта протяжный, отчетливый свист.
— Так вожак грилли свою свору созывал, — узнала Има. — У кого-то еще есть дырки в голове свистючие?
— Может, и не в голове, — усомнился лич. — Смотри!
Он указал на освещенный луной скальный гребень. Там вырос на фоне небесного синего бархата силуэт всадника и тут же исчез за выступом.
Има вдруг вся напряглась. Притихла, вслушиваясь в ночь. Потом прошептала:
— Собаки…
— Не слышу собак, — отозвался Моа.
— В том и дело. Они всю ночь там, внизу, лаяли, а теперь резко замолкли.
— Значит, «опоясанный» монстр там. Пошли!
Има закинула вещи на коня, подхватила его под уздцы, потянула за повод по склону вниз. Оказавшись на ровной земле, забралась Браслету на спину. Протянула руку.
— Садись! Надо торопиться, а то мало ли…
Лич быстро оказался в седле, оглянулся, силясь отыскать позади загадочного всадника, но тот исчез бесследно. Незнакомец несомненно обнаружил присутствие поблизости чужаков — теперь точно больше не покажется!
И зверя своего, похоже, не отзовет…
Дорога, по которой скакал Браслет, петляла между жидкими перелесками и каменными навалами. Она то выскакивала резко к реке и тянулась вдоль нее, то отлетала волною прочь туда, где туман поднимался из балок и путался космами в мелькающих конских ногах.
Наконец, дорога вытянулась по берегу ровной линией. Выступил из мрака поселок, зажегся, как гирлянда — одно за другим засветились окна домов. Что-то сильно обеспокоило жителей и разбудило среди ночи. Вновь оглушительно залаяли собаки! Донесся по ветру тревожный гомон и плач.
Когда взмыленный конь галопом влетел на главную улицу — там уже собралась приличная толпа. Заметив верховых, посельчане испуганно отступили к домам, но после, разглядев Иму, правившую конем, вернулись.
Лич спрыгнул с лошади первым, заставив людей снова отхлынуть в стороны. Его лицо было надежно спрятано под капюшоном, но грозный вид настораживал публику до тех пор, пока рядом с мрачным незнакомцем не встала девушка.
— Что у вас случилось? — спросила она.
— Адам-джанавар…
— Адам-джанавар напал на поселок!
— Человек-зверь пришел и унес ребенка…
— Помогите…
— Помогите нам! — Зазвучали отовсюду робкие голоса.
— В какую сторону он ушел? — уточнил Моа.
— На юг, к Мертвой Балке. — Высокая седая старуха с клюкой вышла вперед и махнула вниз по течению реки.
— Дайте охотничьих собак, — потребовал лич.
— Собаки его как огня боятся, даже те, что на волков и медведей ходят, — покачала головой старуха. — Но по его следу они не пойдут.
— Понятно, — склонил голову Моа. — Сами тогда вашего адама-джанавара отыщем.
— Вы ведь охотник на монстров, да? — С надеждой поинтересовался плотный мужчина с бледным, как снег, лицом.
— Да.
— Нам говорили о том, что вы придете. Выходит, не врали… Мы заплатим, сколько скажете — только найдите ребенка! Пожалуйста…
Коня пришлось оставить в селе.
До Мертвой Балки тянулась бывшая болотина. Подсохнув, она превратилась в нагромождение высоких травяных кочек и камней — конь во тьме рисковал переломать там ноги.
Моа и Има пошли вперед с мечами в руках, прислушиваясь к каждому звуку, вглядываясь в каждую травину. В глубине души лич жалел, что не оставил девушку вместе с конем в поселке, но она была слишком настойчивой и решительной.
Она хотела идти с ним — на препирания и споры времени не оставалось.
Болотина закончилась резким обрывом, поросшим травой и деревьями. У корней росла высокая трава, которую кто-то сильно примял — похититель, что уходил от них в спешке, следов почти не прятал. Вскоре за кустами раскрылась просторная, увитая туманными лохмами, поляна.
И на ней никого не было.
Никого, кроме маленького темного комочка…
— Ребенок! — крикнула Има, бросаясь к сжавшемуся тельцу.
Голос девушки, отчаянный, какой-то предсмертный, заставил дрогнуть даже сердце хладнокровного Моа. Страшный звук! Нечеловечески болезненный, рождающий непривычные, острые, как иглы эмоции, непривычные, или хорошо забытые… Нет, все же чуждые, новые! Моа никогда не испытывал подобного — слепое, необузданное желание броситься и защитить…
… от невидимого врага, от всего мира…
Чтобы только она не кричала больше так!
Он подскочил к Име, быстро оглядевшись, присел рядом. В воздухе электричеством звенело напряжение. Монстр был тут совсем недавно — странный запах застарелого тлена витал вокруг — и ушел. Точнее, сбежал, бросив добычу.
