— Наверное…
— Моа тоже от них бегал?
Има посмотрел на Пепу с ее могучими челюстями, на собственные руки, с которых в последнее время сходили все более мощные магические импульсы, на Архо… Да, пожалуй, можно попробовать сразиться, но вряд ли от этого будет толк. Очередная бессмысленная драка — потеря бесценного времени. И эти мертвецы ведь не враги ей! Они — ее хранители, ее слуги. Ее союзники.
Надо действовать по-другому.
Има сказала:
— Хватит! Довольно преследовать меня, я вам не коза, которую нужно пригнать в нужный загон.
Мертвецы продолжали смотреть. Один шевельнул челюстями, будто попытался ответить, но членораздельных слов из его рта так и не донеслось.
— Они тебе не ответят, — разочарованно покачал головой Архо. — Не могут. Их рты специально запечатали, а челюсти повредили — чтобы ничего не выпытать было.
Има внимательно посмотрела на лича.
— Повредили? Ведь точно! Ты сможешь их вылечить?
— Вряд ли. Они так давно умерли… — засомневался тот. — Нет. Точно нет.
— Не оживить, а исправить их повреждения, чтобы хотя бы один смог поговорить со мной.
Глаза Имы горели надеждой, и Архо согласился:
— Давай попробуем. Но тебе тоже придется потрудиться — будешь рушить заклятье…
Трудиться пришлось непозволительно долго. Има вся вспотела — дышала тяжелее, чем Браслет после бешеной скачки. Она использовала всю свою магию, сработав на износ. В тот миг было невероятно важно разобраться с мертвяками и расставить все точки над «и».
И наконец, после титанических усилий, один из мертвых заговорил.
Его челюсти двигались медленно. Кожа на губах трескалась и рвалась, но слова, что были в тот миг драгоценнее золота, все-таки доносились:
— Мы должны сопроводить тебя в Гизию…
— Зачем? — жестко спросила Има.
— Таков был приказ главной жрицы… Последней жрицы… Мы подчиняемся ей.
Има нахмурилась, а потом неожиданно просияла и заявила со всей возможной уверенностью:
— Теперь я — ваша жрица. И главная и последняя, а, значит, вы теперь должны подчиняться мне. И у меня будет для вас новый приказ.
— Твой приказ не должен противоречить главной цели ордена Пан-Терры, — прошамкал мертвый.
— Он и не будет. Жрицы оберегали дракона, но дракон больше не в Гизии. Он в другом месте, и я иду за ним.
* * *
Има не представляла, как можно добраться до Мортелунда быстро. Как это провернуть не знал никто из них. Живой конь и восставший из мертвых верблюд бежали так стремительно, как могли. Даже выносливая Пепа выдохлась от долгой скачки.
Нагнать ищеек никак не выходило.
Архо обратился к уставшей, растрепанной Име, когда его верблюд споткнулся и резко встал:
— Надо остановиться. Если даже мертвым уже понадобился отдых, что говорить о живых?
— Мы не можем терять время, — вздохнула Има, — но сделать привал действительно нужно. Все выбились из сил. — Она нехотя спрыгнула на землю и тяжело уселась в траву, привалившись спиной к замшелому валуну. — Я только минуточку вздремну… Только минуточку… Вы меня обязательно разбудите, если долго…
И веки слиплись, как медом обмазанные.
Сначала сквозь навалившуюся дремоту проступали внешние звуки. Вот Браслет жадно щиплет траву. Вот урчит и похрюкивает, засыпая, утомленная Пепа. Вот кто-то из жриц раскачивает храмовый колокол, и мелодичный звон его летит над…
Это, кажется, уже из другой реальности. Из прошлого, которого больше нет.
И оттуда же эхом колокола — голос…
— Помни, дорогая, наш орден — особый. Ты знаешь, что такое Пан-Терра? С одного древнего языка это означает «Все-зверь». Так что Пан-Терра и есть владычица всех зверей.
— Она — кошка?
— Нет. Вовсе не кошка. Она — Майя, что значит — «мать». Или, вернее, наша всеобщая «прамать». Прародительница.
Маленькая Имани спрашивала:
— Она и тебя прародила?
— Всех нас. И не только нас. Других зверей тоже.
— Зверей?
— Да, всех тех, кто териа…
Сквозь грезу пробивался голос Архо. Он кому-то кричал: «Эй, это мы! Это я! Мы здесь…» Потом называл чье-то имя, к кому-то обращался, и кони стучали копытами в ответ. Много коней. Какой-то большущий отряд.
А Има смотрела дальше свой сон-воспоминание:
— Вот она какая, древняя Майа…
Маленькая Имани наблюдала, как сухие, сильные руки главной жрицы раскручивают на две части золотой диск медальона с узором, похожим на солнце. Интересно, что внутри? А там — тонкая пластинка камня с вросшим в него скелетиком, расплющенным, старым, едва читаемым…
И Имани удивлялась наивно и по-детски честно:
— Ой! А она на самом деле — крыска?
— Она — мать.
— Почему она такая маленькая?
— Потому что первая.
— Как ее зовут?
— Эомайя Скансория. — Крышка медальона возвращалась на место, проворачиваясь и запирая Майю внутри. — Однажды все это окажется у тебя и будет означать, что ты — главная. Ты сама все поймешь и вспомнишь наш разговор, когда будешь готова.
Маленькая Имани кричала восторженно:
— Дай мне ее! Дай мне Майю! Я хочу! Я готова! Я уже готова…
— Я готова.
Има открыла глаза, быстро поднялась на ноги. Медальон на груди нагрелся и слегка пощипывал кожу, а вокруг все изменилось.
На небольшой, пустынной полянке, где был устроен привал, толпилась целая армия незнакомой нежити. Сновали вокруг какие-то монстры; бродили, бряцая доспехами, вооруженные мертвяки; били копытами мертвые кони. Там и тут торчали воткнутые древками в землю боевые знамена с хохочущей лисой.
Через все это столпотворение к Име навстречу двигался Архо в компании мертвой девушки. Ее строгое волевое лицо Има вспомнила сразу. Это же призрак из терема на холме!
Неужели…
— Има! Ты очнулась? — окликнул Архо. — Ты в порядке? Что с тобой происходило?
— Я отдыхала… вроде бы…
— Ты оцепенела и была, как неживая, — покачал головой лич. — Ты никак не отреагировала на прибытие Люсьены, чем здорово нас с Пепой напугала. Я пытался тебя разбудить, но даже моя исцеляющая сила не помогала. Поверь мне, появление всей этой боевой нежити было довольно громким. Хорошо, что ты пришла в себя.
— Я не совсем спала, — призналась Има, — я вспоминала. И вспомнила кое-что важное. Я знаю теперь, как усмирить дракона, — она разочарованно взглянула на лича, на его мертвую спутницу и на подоспевшую Пепу, — но не представляю, как догнать его. Ищейки поразительно быстры.
