Собрание получилось недолгим. Решение о небольших каникулах устроило всех.
С полянки Ольга уходила последней. Нужно было обогнуть пару шаровидных кустов и пройти по тропинке до центральной площадки — все вроде бы просто — но не получилось. В буйной зелени кто-то прятался, качал зеленовато-кремовые шапки соцветий, сверкал глазами. Четкое ощущение чужого присутствия насторожило — Ольга поежилась и стала искать глазами альтернативный путь.
Другая — окружная — тропинка извивалась в тени сумрачных кипарисов. По ней тоже можно дойти до фонтана. Путь дольше, но спокойнее, и не надо лезть через кусты.
В гортензиях кто-то двинулся. Спустя миг перед Ольгой стоял знакомый леопард с губернаторского приема и нервно обстегивал себя хвостом. Его глаза блестели, как изумруды. Их холодный свет околдовывал, не позволяя сделать шаг. О том, чтобы сбежать, не шло и речи. Клыкастая пасть растянулась в довольной улыбке, после чего тишину разрушил скрипучий голос:
— Наконец-то я выследил тебя, девчонка.
— Зачем я тебе? — едва слышно поинтересовалась Ольга.
— Лично мне до тебя дела нет. Эдриан Люпус велел поймать тебя и запереть в подвале своего особняка, хе-хе, — зверь кровожадно усмехнулся, — мало ему тех дур, что уже заперты там. Тоже мне, падишах с гаремом! Хотя, все это не моя забота. Мое дело поймать тебя и доставить без лишних вопросов.
Леопард зевнул и лениво двинулся на Ольгу, заставив ее отступить вглубь парка. Она лихорадочно соображала, что делать! Кричать и бежать? Далековато — вряд ли кто-то услышит, но попробовать стоит!
Не выпуская леопарда из поля зрения, Ольга принялась по дуге отступать к кустам и тут же уперлась спиной в чью-то грудь.
— Все в порядке? — зазвучал над ухом бодрый голос.
— Там, — Ольга развернулась и, оказавшись лицом к лицу с Гэривэллом, выпалила, — леопард!
— Вижу, — мирно ответил гонец. Его, кажется, вовсе не волновало присутствие огромного хищника. — Ты иди.
— Куда? — одними губами шепнула Ольга.
— Домой, — улыбнулся Гэривэлл. В этот раз его улыбка вышла натянутой и недоброй. Лицо гонца, нескрываемо напряженное, походило на золотую маску, под которой бушевало пламя. Кровавые блики проскакивали в карих глазах — там прятался ад… — Иди-иди, мне поговорить надо со старым приятелем. Не думал, что встречу его так скоро. Какая удача, Убайя. Какая удача! Похоже, одно из своих важных дел в Гандвании я завершу прямо сейчас.
— Ты знаешь мое имя? — леопард в недоумении обмахнулся хвостом и отступил на пару шагов.
— Верно. Я знаю твое имя. С языка Мары оно переводится как «подлость».
— Так ты из Саванны, — леопард снова стегнул себя хвостом по ногам, вгляделся, щурясь, в лицо дерзкого незнакомца. — Колдун что ли? Что за дрянной свет ты испускаешь?
— При нашей прошлой встрече свет тебя не смутил.
— Мы знакомы?
— Деревня Сенчен. Буш у края северной равнины.
— Сен-чен? — морда Убайи мучительно перекосилась от мыслительных усилий. — Что-то не припомню… Последний раз я был там лет двадцать назад. Охотился. Постой, я, что, убил кого-то из твоей родни? Ну, извини. Люблю охотиться на людей.
Леопард расхохотался, а Гэривээл помрачнел еще сильнее. Он крепко, до скрипа стиснул челюсти, отчего по щекам прокатились желваки. Этот жест напоминал то, как уличный боец хрустит суставами, разминая кулаки перед дракой. В пол-оборота развернувшись к Ольге, гонец сдержанно попросил ее:
— Уходи, пожалуйста. Ты мне мешаешь.
Вспомнив о принятой у гиен субординации, Ольга сообразила, что в силу традиций Гэривэлл вынужден скромно просить ее удалиться. При других обстоятельствах эта просьба была бы приказом. Тон выдавал…Да что там тон! Судя по ярости в глазах гонца, не будь Ольга представительницей прекрасного пола, он с превеликой срочностью пинком под зад вытурил бы ее со злосчастной полянки.
Девушка вняла просьбе гостя и голосу собственного разума. Она быстро-быстро, не оглядываясь, засеменила прочь. Сердце бешено колотилось в груди. Щеки пылали. В голове в такт шагам подпрыгивала обидная мысль: «Ну, что же я такая бесполезная! Проклятый магический дар! Толку от него, если даже помочь не смогу… Он ведь справится один! Справится?»
Тем временем Гэривэлл решил, что пора разговоров окончена — настало время действовать. Глядя Убайе в глаза, он тяжело плюхнулся на четвереньки. Одежда растаяла в воздухе, как мираж, выпустив наружу волну рыжей шерсти.
— Так ты еще и оборотень! — искренне удивился леопард. — Тебе-то я чем обязан?
— Вспоминай…
И Убайя, кажется, вспомнил: мирное утро, идущие к реке деревенские дети в ало-зеленых тогах, рядом с ними — темное пятнышко — какая-то прирученная для забавы зверушка. А потом была охота. Не охота — бойня! Они с братом Хилой всегда любили крики и кровь… Истошно орали люди, и дико, невыносимо кричал и кидался под ноги крошечный, черный еще детеныш гиены в ошейничке из цветных бусин. Когда ручной звереныш впился Убайе в заднюю ногу острыми как иголки зубками, леопард с размаху швырнул его оземь и хотел придушить, но брат, сумрачно-дымчатый Хила, остановил убийство. «Это оборотень! Оставь!» «Почему?» «Не знаю, как он здесь оказался, но это дитя Кикуто-Эссами. Хочешь, чтобы сама гиенья Мать объявила на тебя охоту? Гиены жестоко мстят леопардам за убийство своих сородичей. Так было и так будет…»
Воспоминания унеслись прочь, заставив Убайю содрогнуться. Неужели этот широкогрудый, огненно-рыжий самец вырос из того визгливого крохи-щенка? Вырос и пришел мстить… так было и будет. А за что мстить-то? Убайя самодовольно улыбнулся в усы, сочтя, что инцидент вскоре исчерпается:
— Ну, допустим, я тебя вспомнил. И каковы твои претензии? Ты ведь жив и здоров. Мы с братом милостиво пощадили тебя на охоте в Сенчене. Могли придушить, но не придушили.
— Вы убили моих друзей.
— Что? Кого? Людей? — Убайя расхохотался, решив, что гиена шутит, но собеседник и не думал шутить.
Последовал стремительный бросок. Вверх полетели комья вывернутой лапами земли. Таран! Убайя знал это прием — гиены часто используют его в бою с леопардами, с размаха всаживая свою «каменную» голову в мягкие кошачьи бока. Он попытался отскочить, но враг по-бычьи наподдал ему башкой — подбросил почти на метр вверх и «боднул» снова. Чертовы гиены! Самое лучшее — подобраться к ним по-тихому из засады и впиться в горло… Жаль, сейчас момент упущен, и дело приняло для Убайи дурной оборот.
Леопард не собирался сдаваться. Он сражался изо всех возможных сил — рвал когтями, впивался зубами, но толстокожая, мускулистая гиена, казалось, не чувствовала боли…
Да уж, пусть при сотворении мира этих неказистых зверей обделили изяществом, грацией и красотой, но зато прочность в «изделие» вложили двойную, а то и тройную. Скошенный хребет не сломаешь леопардовым ударом, и брюхо когтями так просто не распорешь — при всей своей тяжеловесности гиена невероятно проворна, ловка и быстра. Добавьте к этому самое страшное гиенье оружие — знаменитые челюсти, способные посрамить льва… Когда они лязгнули, Убайя понял: на пощаду рассчитывать не придется.
