Запершись с Биллом в крошечном номере, Ольга до рассвета смотрела на улицу. Там Кровавая Луна очертила красным верхушки деревьев. С севера на нее ползли тучи, будто присланные на подмогу. Они одолели луну — закрыли собой. Исчезли кровавые блики, на душе стало немного спокойнее.
Поднялся ветер.
Нужно было хоть немного поспать, но Ольга все вглядывалась и вглядывалась в прореженный фонарями сумрак за окном.
Фонари качались, как бешеные, швыряемые темнотой. Они дергали за собой оброненные на землю блины масляного света… из стороны в сторону, из стороны в сторону…
За павильоном аэроэкспресса стеной стояли пирамидальные тополя. Они вереницей тянулись вдоль гравийной парковой тропинки, ведущей к большому фонтану. Гирлянды огоньков подчеркивали этот благословенный путь и истошно мигали, достигнув вожделенной водной громады, посыпающей ночь бисером ледяных искр.
Было душно, жарко. Ангелиополис в очередной раз удивил резкой сменой погоды.
Ольга расстегнула ворот блузки. Пригляделась, щуря уставшие глаза.
В полуночном зное, в мреянии огней ей чудился Гэривэлл. Будто стоит он, ссутуленный, прислонившись к старому тополю, и ждет, и смотрит в окна гостиницы. Темный, мрачный силуэт. И нет в нем больше обманчивой тысячи солнц — все скрылись во тьме звериных глаз, за черными зрачками и шоколадно-кофейными радужками.
— Я, надеюсь, ты жив, Гэривэлл, — шепотом обратилась к видению Ольга. — Я очень хочу, чтобы ты выжил, и мы встретились там, на другом краю тьмы. Решение принято — я выполню обещание Маэйры. Исполню то, что требует их с моэдэ договор. Я отправлюсь в Саванну!
* * *
Гвидо вовремя вернулся домой. Битва в парке была в самом разгаре.
Альфа не сразу понял, что произошло, но потом, разглядев в центре вьющейся стаи коренастого рыжего зверя, нахмурил брови и неосознанно прижал к груди искусственную руку.
Волчата окружили врага и теперь совершенно не понимали, что с ним делать. Он все время садился на кургузый зад, пряча от их зубов уязвимые сухожилия задних лап и пах.
Спереди зверь был неприступен. Переярки пытались схватить его за толстую шкуру, за растрепанную гриву, но в ответ на каждое их движение в мгновение ока раскрывалась бездонная пасть, заставляла отступать. Когда волчата попробовали навалиться скопом, зверь закрутился волчком вокруг своей оси. Тяжелая голова его, как било кистеня, натягивала шею-«цепь», сокрушая легких противников.
Гвидо понаблюдал бы еще, но в толпе атакующих мелькнул один из его сыновей. Альфред. Опасно!
Зверь заметил подкрепление и сменил тактику. Он вырвался из круга, сшиб Альфреда, придавил к земле передними лапами и схватил за горло. Гвидо не успел предупредить или отдать приказ своим…
— Отойдите все! Стой, боуда! Остановись! Отпусти моего сына.
Вожак миролюбиво развел руки, дал знак остальным — отойдите. Волки послушались — растеклись в стороны, оставив в центре расширившегося круга темный островок. Вытоптанная земля, а на ней гиена и его заложник.
— Отпусти моего сына, — повторил Гвидо Люпус. — Хочешь, я дам тебе денег?
Зверь отпустил горло Альфреда. Взглянул в глаза вожаку своими темными буркалами. Качнулись в глубине вертикальных зрачков оранжевые искры — отражения утренней зари. Она уже вставала за черными деревьями парка, оторачивала их золотом. Новорожденный свет нитями тянулся к гиеньему хребту и поднимался над ним полосой огня.
— Деньги не съедобны, а враги вполне.
— Враги? Я воевал с твоим племенем много лет назад и признал поражение. Мы не враги больше.
Альфа лукавил. Союз со львами обязывал его возобновить вражду. Видит луна, он не желал этого союза, но сыновья — в особенности Эдриан, старший, самый амбициозный — надавили, и он уступил.
— Мой враг не ты, а твой гость. Отдай мне его, и я уйду.
— Значит, леопард тебе нужен?
Гвидо задумался. Выдать посланца Саванны чужаку? Слугу львиного царя, что прислан сюда в качестве посредника? Возраст, видимо, брал свое, делал грозного прежде волчьего владыку сентиментальным и уступчивым. Все детям. Все им! И теперь, оглядывая распластанного на черной земле сына, видя разверстые над ним страшные челюсти, способные махом перекусить шею вместе с хребтом — отсечь голову от туловища, — старый волк понимал, что родная кровь ему гораздо дороже любой дипломатии, любой самой выгодной сделки…
— Хила покинул Черный дом. Сбежал. Предал твоих волков, — развеял сомнения Гэривэлл. — Дай мне уйти за ним.
— Отпусти моего сына, а потом иди куда хочешь. Даю тебе фору до заката — тебя никто не будет преследовать. Слово альфы.
