***
Попрощавшись с обитателями научного лагеря, Ольга и Гэривэлл отправились в Мару. Гвембеш вихрем понеслась к побережью большого озера, что на местном наречье звалось Баса-Нарок — Черное Озеро.
Оно лежало у края равнины, отороченное полукругом из скал, за которыми, на противоположной его стороне возвышались в дымке лиловые громады вулканов. Видимо от них разлились по округе потеки застывшей лавы. Там и тут эти лавовые поля рассекали шрамы высохших рек. Как сказал Гэривэлл, местные называют их «гура».
Озеро блистало в солнечных лучах. Невесомые струи ветра протекали над ним, ероша зеркальную гладь белой щетиной пены. Вскоре ветер усилился, принялся неистово трепать гриву Гвембеш и волосы ее седоков.
— Это Акудж, страж Богини-Матери обходит дозором свою территорию, — пояснил Гэривэлл. — Надо спешиться и переждать.
Около часа они сидели под лошадиным боком, накрывшись тяжелой холщовой накидкой, что прежде была приторочена к седлу. Ветер бросался на них, брызгал водой и бил песком.
— Богиня-Мать… Я всегда думала, что она просто образ, — честно призналась Ольга.
— Для вас, жителей Гандвании, но не для нас. Здесь, в Саванне, все легенды становятся правдой. Если подняться на вершину вулкана и взглянуть оттуда на Черное Озеро, ты увидишь ее — исполинскую женщину, спящую в самом центре. Она лежит там, огромная, укрытая камнями и почвой, поросшая травой, и козы — ее священные животные — бродят по ее телу и щиплют травы…
— Выходит, она настоящая?
— Здесь — настоящая.
Когда ветер утих, они продолжили путь.
Неожиданно Гэривэлл натянул повод, и Гвембеш резко встала. Так резко, что Ольга ткнулась лицом спутнику между лопаток.
Путь преградила угловатая фигура. Мужчина. Широкоплечий, высокий, темноволосый, странно одетый. Из-под бурой куртки торчали полосатые, черно-белые рукава. Такую же полосатую раскраску имели грубые холщовые брюки. Он стоял, широко расставив ноги, и держал перед собой меч. Ветер трепал черную с красным подпалом гриву. Угрюмое, загорелое лицо покрывали шрамы, а губы кривились в угрожающем оскале. Незнакомец был оборотнем и даже не пытался этого скрыть.
— Убирайтесь вон с моего берега! — крикнул он, сверкая клыками. — Это мое побережье! Ты что, оглох, пятнашка? Проваливай!
— Кто он такой? — взволнованно поинтересовалась Ольга.
— Оборотень. Бурый. Береговая гиена, — через плечо ответил Гэривэлл. — Он одиночка и у него скверный характер, но, думаю, договоримся.
— Убирайся! Сколько раз повторять? — в очередной раз пригрозил Бурый.
— Давай поговорим, — предложил Гэривэлл.
— Не о чем мне с пятнашками говорить. От вас одни проблемы. Сидите в своей Маре и не суйтесь на мой берег.
— Мы и пытаемся доехать до Мары, а ты не даешь.
— Точно? — Бурый насупился, но меч убрал — вставил в висящие на спине ножны рукоятью вниз. — Слезай с коня, побеседуем.
— Хорошо.
Гэривэлл спрыгнул на землю и подставил руку Ольге, снова тыльной стороной ладони, будто не было того прикосновения ночью у костра. Того позволения. Забыл? Нет. Не придал значения? Придал… но…
Бурый сердито фыркнул, встряхнулся и, демонстративно повернувшись к гостям спиной, пошел к куче отполированных водой веток. Там будет костер — додумалась Ольга. И верно! Оборотень присел возле кучи, поджег ее и небрежно кивнул.
— Присаживайтесь.
— Спасибо за приглашение, — Гэривэлл сел, не сводя с Бурого взгляда.
Ольга опустилась рядом. Она никак не могла понять, с настороженностью он смотрит или с насмешкой. А еще, выражение его лица совершенно точно предупреждало — «любое лишнее движение, любая агрессия, и будет драка». Бурый все считывал верно. Он, кажется, боялся. Почему? Ольга вспомнила картинку в одной из энциклопедий Энн — береговая гиена слабее и мельче пятнистой, но может быть весьма агрессивной, если речь идет о ее территории. Значит, догадки верны.
— Идете в Мару? Ну-ну.
Бурый вытащил из-под кучи песка полуразложившуюся рыбину и небрежно швырнул в огонь. У Ольги в носу засвербело от вони.
— Что ты хотел сказать этим «ну-ну»? — уточнил Гэривэлл.
— Ничего хорошего вас там не ждет.
— А поконкретнее?
— Поконкретнее? — оборотень сердито пнул ногой выбившуюся из пламени ветку. — Черные львы.
— Видел их. Просто львы. Не оборотни.
— И Гиза-Бвана.
— Наслышан о нем и очень хочу увидеть вживую, — зрачки Гэривэлла отразили вспышку огня.
— Наивный пятнашка! — презрительно фыркнул Бурый. — Ты, может, сражаться с ним собрался? Это тебе не по зубам.
— А кому по зубам? Тебе?
— Может, и мне. По крайней мере, он не суется на мое побережье. Пока моя рука тверда и меч остер.
Бурый демонстративно вытянул из-за спины свое оружие и протянул его над огнем.
— Старая каскара, — не особо-то впечатлился Гэривэлл. — Странно, что она еще не проржавела и не развалилась. Клинок, верно, гандванийский? Дай посмотреть.
— Не дам, — обиженно рыкнул Бурый. — Много ты понимаешь! Каскары пусть и для бедных куются, но в надежных руках рубят не хуже Серогорских мечей.
— Еще бы, с гандванийскими-то клинками…
Они бы еще поспорили, но на горизонте поднялась пыль. Вскоре из ее красноватого облака вывалился знакомый паромобиль-пикап. За рулем была Энн. Она заметила костер и стала неистово махать руками.
Паромобиль перевалил через песчаный гребень, пополз по склону вниз. Не достигнув кромки воды, он завяз в песке и накренился набок. Энн выпорхнула из кабины и понеслась к озеру легко и быстро, едва касаясь земли ногами. Она была взволнована и напугана. Ольга еще ни разу не видела ее такой.
— Эй, ребята! — голос ученой дрожал. — Возвращайтесь. Срочно. Я видела его — черного льва, прямо здесь, на равнине. Я не понимаю, что это за существо. Оно… огромное. Больше слона. Больше двух слонов. Больше баобаба. Исполинская тварь, ростом до небес с глазами-звездами.
Энн выдохнула. Кажется, она до сих пор сама не могла поверить в то, что говорит. Но она видела! Видела своими глазами, как поднимается над травами черная громада, застилает небеса, и черные космы гривы растекаются струями по сторонам, обращаясь туманом…
Энн было страшно до безумия. Не от того, что чудовищный хищник появился перед ней из ниоткуда, а оттого, что она совершенно не способна ничего понять и объяснить. Ни одна из ее научных книг не описывала такого, и это рождало в душе ужас. Ужас! Точный и простой рациональный мир, в который она свято верила, в один миг оказался иллюзией.
— Я им говорил уже, — недовольно бросил Бурый, окидывая взглядом подсевшую к костру девушку. Он вынул из огня запекшуюся рыбину, впился в нее зубами и проворчал неразборчиво. — Я предупреждал, чтоб не перлись в Мару через мое побережье, а они…
