— Нисколько, — в ужасе вскрикнула Виктория и мотнула головой, словно отгоняя от себя наваждение. — Оставь меня в покое!
— Что ты там бормочешь? — как сквозь вату, донёсся до неё голос Слейда.
Но девушка не смогла ответить, она сидела, прижав руки к груди. Её зовут Викки… Интересно, а Ви — это что, прозвище?
Викки, Виктория…
— Меган?
Она подняла голову и столкнулась взглядом с вошедшим в прихожую Слейдом.
— Меня зовут… Виктория, правда, фамилию ещё не вспомнила, — выпалила девушка. Про таблетки лучше было промолчать. Неизвестно откуда, но она уже точно знала, о каких именно таблетках шла речь в этих её воспоминаниях.
Мужчина снял бейсболку и провёл рукой по чёрным как смоль волосам.
— Ну, раз ты вспомнила своё имя, осталось сделать фотку и дать объявление. Потеряшка Виктория ищет дом.
Ошарашенная его заявлением, она машинально взяла с полки банку и забормотала:
— Мне… больше нравится твой вариант. Я же потеряшка-Меган. Мегги, я уже привыкла! И, знаешь, такое чувство, что у меня никого нет… Раз я до сих пор ничего не вспомнила о себе, кроме имени… — Слейд молча взял из её рук банку с крупой и, развернувшись, проследовал на кухню. Виктория поднялась и бросилась следом. Чем больше проявлялись воспоминания, тем меньше они ей нравились. Уж лучше здесь, на острове, чем с придурком Карлом, который потчевал её наркотиками! Это наркотики, в этом она была уверена.
А вот в чём не была, так это в том, что хотела узнать вспомнить себя настоящую. Ту, которая была непонятно с кем, ту, которая глотала таблетки…
— Похоже, у меня есть только ты, Слейд, — вырвались у неё необдуманные слова.
Она прижала руку ко рту. Сейчас наверняка последует нечто язвительное…
Мужчина поставил банку на стол и покачал головой.
— А вот в этом ты сильно ошибаешься, Виктория-Меган! Я не сомневаюсь, что у тебя есть родственники и, скорее всего, довольно состоятельные.
— С чего такая уверенность?
— На тебе дорогие украшения, — он развернулся и выразительно кивнул на её руку.
Виктория удивлённо покосилась на безымянный палец, где блестело кольцо с крупным прозрачным камнем посередине.
— Это кольцо, что ли?
— И серьги тоже с бриллиантами по несколько карат. Не похоже на подделку.
— Отлично, — обрадовалась девушка. Значит, когда придёт время, она сможет продать и купить на них новую одежду и… нет, есть идея получше: — Мы их продадим и… и… — она здохнулась от радостных перспектив: — Накупим всяких вещей, нормальную плиту, кровать, еду, холодильник и…
Слейд резко развернулся и схватил её за плечи. Горячее прикосновение тотчас обожгло кожу, этот жар мгновенно передался Виктории. Внутри будто всё воспламенилось. «Сейчас он меня поцелует», — промелькнула неожиданная мысль, но мужчина неожиданно встряхнул её.
— Слушай меня внимательно, Меган, и запоминай! Я у женщин сроду никаких денег не брал и никогда не возьму, понятно? Ты что, за альфонса меня принимаешь? Мужик должен сам зарабатывать деньги. Это мой жизненный принцип. — Он снова чуть встряхнул её и отпустил. — Не волнуйся, вот продадим рыбу, купим тебе и одежду, и обувь, и много всякой еды.
Виктория, не глядя на него, отстранилась и вошла на кухню первой. Кем бы она ни была в прошлой жизни, ей, похоже, никогда не везло с мужчинами…
* * *
После обеда посуду пришлось мыть у колодца. Набрав в тазик ледяной воды, девушка чуть не плача опустилась на скамейку. Опухшие пальцы, исколотые острыми плавниками окуня, жутко саднило. Под ногтями виднелась грязь. А когда-то у неё был европейский маникюр, это как пить дать! Красивая жизнь, наряды, поездки на яхте… Теперь же она сидит под палящим солнцем, насквозь пропахшая рыбой, и ждёт, пока грубый хозяин острова не соизволит купить ей каких-то обносков!
Из глаз на скрюченные пальцы закапали слёзы.
За спиной неожиданно послышалось резкое:
— Ты чего там ревёшь?
— Ничего! Я в порядке.
— Врёшь, Меган. Что опять случилось?
Не оборачиваясь, она растопырила веером саднящие пальцы.
— Колючий окунь исколол мне все руки, а обработать нечем! Наверняка скоро начнётся заражение крови! — Ей стало до смерти жалко себя, такую несчастную и измученную этим островом.
Слейд фыркнул.
— Чушь какая.
Но Виктория продолжала всхлипывать:
— Они горят огнём и болят, как будто разрываются изнутри! Я ничего не могу делать. Ничего…
— Идём, — прозвучало повелительно, заставив её прекратить рыдания.
Девушка поднялась и направилась в дом вслед за мужчиной, словно послушная овечка. Может, ей удалось его разжалобить и сегодня не придётся мыть эту дурацкую посуду…
Глава 20
Нина
Макс увлёк меня в коридор, а оттуда в библиотеку. Как странно, я отчётливо помнила его лицо, но не прикосновения, от которых сейчас по всему телу бежали мурашки, а сердце билось в груди как молот.
— Господи, Вика, ты вся дрожишь! — Прежде чем я смогла промямлить в ответ, Фриска громко тявкнула и недовольно заворчала. — Отнесите, пожалуйста, собачку в комнату девушки, — обратился Макс к появившейся в дверях сиделке, — похоже, отец решил поговорить с каждым из нас отдельно. Ваша помощь может понадобиться чуть позже. — Как только она вышла, Макс снял пиджак и набросил его на мои плечи. — Сейчас разожжём камин, согреешься. Садись сюда, в кресло.
Я молча приняла приглашение. В стенной нише действительно стоял камин и, похоже, настоящий. Дрова внутри занялись практически мгновенно, библиотека озарилась тёплым светом огня насыщенного оранжевого цвета. Макс включил вытяжку и уселся в соседнее кресло.
— Как красиво, живой огонь, — пробормотала я. — Только сейчас лето, внутри работает кондиционер. Может, просто стоит поднять температуру?
На губах мужчины играла непонятная улыбка:
— Ты всегда любила это место у камина. Помнишь?
— Нет. Хотя и пытаюсь.
— Закрой глаза, — неожиданно попросил он. — Пожалуйста… — С замиранием сердца я прикрыла веки. Несколько секунд ничего не происходило, затем раздался шорох, и вдруг пальцы Макса коснулась моих висков. — Я хочу помочь тебе вспомнить, — тембр его голоса стал низким и пронизывающим. — Всего пара минут, расслабься…
А вот это вряд ли было возможно. Дышать стало тяжело. От прикосновений Макса словно электрические разряды бежали по телу. Воображение уже рисовало, как он снимает лямки сарафана и бюстгальтера…
Когда последовал следующий вопрос:
— Ты помнишь себя маленькую? И то, что боялась темноты?
