Раздалась громкая трель, и Алан немедленно нажал «принять вызов».
— Слушаю!
— Алан? — на другом конце послышался тонкий голос тёти Элизабет. — Это ты? — Не успел он ответить «да», как родственница запричитала: — Господи, как я рада, что дозвонилась! А у нас такое горе, до сих пор не могу в себя прийти… — она шумно высморкалась.
Насколько Алан помнил живущую в Калифорнии жену папиного брата, она всегда была жизнерадостной. После смерти дяди они редко общались, лишь поздравляли друг друга с Рождеством и днями рождения. Ничего хорошего этот звонок сулить не мог.
— Да что случилось-то?
— Эд наш, — женщина снова всхлипнула, — умер три дня назад от передоза.
Алан вцепился в телефон.
— Господи… Почему мне никто ничего не сообщил?!
— Так мы сами не знали, тело нашли рядом с гаражами. Его опознала соседка. Но это еще не всё, — тётин голос задрожал. — Терри пропал! Квартира пустая! Полиция его ищет, но в таком рассаднике и взрослого-то не найти, не то что ребёнка. Господи… — На другом конце послышались сильные помехи, а затем послышалось: — Погубили…
Похолодевшими кончиками пальцев Алан выхватил у подошедшего официанта ручку и листок бумаги с заказами.
— Какой адрес у Эда?
Тётя принялась диктовать.
— Сан-Франциско, Тендерлойн… о Господи, — простонал Алан. — Это же ад кромешный!
— Он уже с полгода как туда переехал и сына перетащил. Я пыталась уговорить Эда лечь в клинику…
Элизабет принялась оправдываться, затем снова пошли помехи, и связь прервалась.
Алан бросил на стол стодолларовую купюру и, схватив листок, выскочил из ресторана. Перед глазами стоял образ маленького Терри, его двоюродного племянника. Хорошенький черноглазый мальчуган с золотистыми кудряшками, которому всего лет шесть-семь. Где сейчас бедный ребёнок? Он мог быть где угодно, потеряться в самом ужасном районе золотого Фриско — там, где у каждого второго в руках шприц. Кто же знал, что Эдвард, кузен Алана, оказывается, уже шесть месяцев сидел на героине? Вронский отчаянно пытался вспомнить, что случилось с женой Эда. Кажется, она тоже умерла от передозировки ещё два года назад. Тогда никто и подумать не мог, что и Эд сядет на иглу…
Алан принялся отчаянно махать рукой, пытаясь привлечь внимание такси. Он помчится в Сан-Франциско и найдёт Терри во что бы то ни стало. Потеряв своего неродившегося сына, он сделает всё, чтобы спасти племянника… Даже если придётся для этого перевернуть весь Тендерлойн и ещё два десятка гетто наркоманов…
Глава 47
День выдался на редкость погожий. Небо было ярко-голубое и такое чистое, будто кто-то вымыл его заботливой рукой. Настроение у Маргариты было приподнятым, она только что поговорила с Дашей и убедила подругу начать сбор документов для учебной визы. А ещё через неделю Бессонова собиралась подавать заявку в Нью-Йоркский университет. Жизнь начинала налаживаться… если бы только не воспоминания об Алане. Каким бы он ни был негодяем, как бы она ни обещала и ни клялась себе забыть его, Алан снился ей почти каждую ночь…
Девушка поставила кресло-качалку на террасе и, усадив туда отца, закутала его ноги в тёплый плед. Перед ними открывался вид на потрясающе красивое озеро и скалы на другом берегу. Сбоку росли могучие ели и лиственницы, по ветвям которых прыгали чёрные белки. Усевшись рядом с отцом, Маргарита не могла надышаться этим прохладным, пропитанным запахом хвои воздухом.
— Как же тут хорошо, пап. И зачем вы только перебрались в город?
— Мы были здесь очень счастливы с Ларой, а потом, когда случилась беда, и твоей матери не стало, Макс предложил переехать в новый дом, — он перевёл взгляд на лицо дочери и улыбнулся. — Но изредка сюда возвращаемся снять накопившуюся усталость, подлечиться. Здешний воздух действительно целебный и какой-то волшебный.
— Возвращаться в Нью-Йорк совсем не хочется, здесь удивительно. Спокойно, — согласилась Бессонова, потирая холодные руки.
— Меня укутала, а сама мёрзнешь.
— Я в порядке, главное, чтобы опять не пошёл снег. С вашей погодой не поймёшь, то ли зима, то ли весна.
Отец передал ей плед и неожиданно спросил:
— Ты мне так и не рассказала. Что у вас с Аланом?
— Он уехал, пап. У него полно дел в Калифорнии, — девушка сделала вид, что листает рекламный флайер.
— Не надо обманывать, Рита. Вы с Максом пытаетесь скрыть от меня правду, но я-то вижу по твоему лицу, что произошло что-то серьёзное. Вы поссорились?
Она кивнула. Больше скрывать не было смысла.
— Мы расстались.
Отец смотрел на неё, не мигая.
— Что произошло?
— Его невеста потеряла ребёнка… вот что! — Бессонова смяла в руке флайер. — Мы вернулись из поездки, Алан помчался в больницу.
— Значит, Алан знал об этом? — мужчина нахмурил брови.
— Марианна со слезами на глазах уверяла, что ему было известно о беременности. Алан, естественно, всё отрицает.
— И ты поверила Марианне? Ну да, понятно, женская солидарность...
— Вронский — безответственный тип, — процедила Бессонова, поднимаясь с кресла. — Я ему не верю.
— А как же любовь? — Девушка упрямо мотнула головой и отвернулась, пытаясь скрыть переполнявшие её эмоции. — Рита, если любишь человека, ты должна ему доверять! Ты хоть выслушала его?
— Пап, давай оставим этот разговор, ладно? Я только-только начала чувствовать себя свободной.
Между ними воцарилось молчание, нарушаемое только шорохом листвы. Затем раздался глубокий вздох Юрия:
— Для меня самое главное, чтобы ты была счастлива, дочка.
Она повернулась и, наклонившись, поцеловала отца в висок.
— Спасибо, я это знаю. Пойду приготовлю что-нибудь перекусить.
Маргарита прошла на кухню и прижалась лбом к холодильнику. Всю неделю она пыталась выбросить Алана из головы, но чем больше старалась о нём не думать, тем глубже погружалась в прошлое. Вспомнилось, как он готовил на углях черепаху, и аппетитный дымок щекотал ноздри… И завтрак — чаша с фруктами, поданная им в постель. Кокос, гуайява и самая нежная и сладкая папайя, которую Маргарите доводилось пробовать. «Здесь её называют фруктовая бомба...» — сказал тогда Алан, и они снова занялись любовью…
Это был самый незабываемый завтрак, а может, всего лишь сон? Тогда ей казалось, что мир соткан из счастья, поцелуев и капелек любви… Маргарита тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания, и принялась вытаскивать из холодильника продукты.
«Нужно быть жёсткой… никаких сантиментов…»
Когда в кухню вошёл Макс, на столе красовалась огромная стопка блинов и маленькие пиалы с вишнёвым вареньем, мёдом и сметаной.
