Ну не думала же я, что после того, как подарю ему свою девственность, он признается мне в бесконечной любви. Нет, и мысли не было.
Интересно, а о чём думает он?
— Почему именно я? К тому, что я сейчас здесь действительно причастен мой брат?
Даниэль глубоко вздыхает и прочищает своё горло.
— Причастен, но лишь отчасти. Он поспособствовал тому, что ты сейчас находишься здесь, скажем так.
— И? Он же не знает тебя, как он мог поспособствовать этому?
— Сладкая, твой Ник может и не знает меня, но как раз благодаря ему, я узнал о тебе, — буднично произносит, продолжая теребить мои волосы.
Резко поднимаю голову с его груди и переворачиваюсь на живот, чтобы видеть эту бесстыжую физиономию перед собой.
— Изабелла твоя бывшая? — беззастенчиво спрашиваю, тот нагло отмалчивается, даже мускул на каменном лице не шевельнулся, когда он перевёл взгляд на меня. Жду несколько безответных секунд и сердито тычу пальцем ему в грудь — Ответь мне! Кто такая Изабелла?!
Даниэль вдруг поджимает губы, чтобы его ухмылка не была такой очевидной.
Больно. Что это? Укол ревности?
— Успокойся, женщина. Никакая она не бывшая, — стискивает меня своими руками, я хочу отпихнуть его или хотя бы отвернуть голову в сторону, но Даниэль, обхватывает мой подбородок и заставляет посмотреть на него. — Бэмби — моя младшая сестра.
— Бэм-би? — тупо моргнув, заторможено проговариваю. — Сестра? — как же, должно быть, глупо я сейчас выгляжу. — Ну-у и-и… где же она… твоя сестра?
Господи, стыдно-то как! Ещё не дай Бог подумает, что после первого же секса я умудрилась закатить сцену ревности, присвоив его себе.
— Вообще-то Изи приходится мне сводной сестрой. Сейчас она лежит в клинике на сохранении. Всё потому, что твой Ник, чёрт бы его побрал, не знает о существовании резинок, а вдобавок ко всему прочему, у этого трусливого мальчишки в заднице во всю играет детство, — не скрывает своего презрения он, и теперь мне становится стыдно ещё и за своего дефективного и безответственного братца.
— Что-то я не пойму, — выдержав паузу, в недоумении тру наморщенный лоб. — Он же в отношениях с Хоуп!? Ты может чего напутал?
— Хоуп — это та блондинка на всех твоих школьных снимках? Гарпия, которая ещё учится с тобой в колледже? — я киваю, не представляя, где он мог видеть мои детские фотки. — Слюнтяй клялся Изи, что порвал с ней, но, как видишь, паренёк струхнул и до сих пор так и не определился что ему важнее: здоровье своего будущего ребёнка или же «возможность дышать».
Как он точно подметил, чёрт возьми. Хоуп порвёт Ника в клочья, когда узнает, что он изменял ей. Мало того, она сотрёт эти клочья в порошок, если до неё дойдёт, что эта измена оказалась очень даже плодовитой.
Теоретически Ник вполне даже мог поступить так подло с девушками, но верить Даниэлю всё равно, что научиться летать. Попробовать можно, но ни к чему хорошему это не приведёт. Нет, мне нужны доказательства. Тем более его относительно спокойный тон слегка настораживает. Если бы с моей сестрой так некрасиво обошлись, я бы метала громы и молнии.
— Откуда ты всё это знаешь? Ты работаешь в службе переписи населения что ли? А может «Википедия» принадлежит тебе? Признавайся!
— Что-то я сомневаюсь, что в «Википедии» указано, что твой брат — бесхребетный придурок, каких ещё не было.
Я смеюсь в голос. Это правда очень забавно. Нет, не сама ситуация. Она просто ужасна. Меня веселит то, с какой подачей Даниэль говорит это. Вроде бы он должен быть сердит, упоминая это, но нет. Он сдержан, даже расслаблен и пытается шутить. Но кто его знает? Возможно, все истинные эмоции запрятаны у него внутри. Где-то очень глубоко в сердце, если оно у него, конечно, имеется.
— В этом ты прав, но всё же? Откуда у тебя такие подробности?
— Изи родной мне человек. Ты забыла? Если у тебя отношения с братом натянуты, то это не значит, что моя сестра ничем со мной не делится. Хотя буду честен, мне пришлось идти на хитрость, чтобы разузнать всё. Так, например, я вычислил, где живёт этот хренов Ник, узнал, что у него есть чудная сестра, — как бы невзначай сжимает мою задницу своей грубой ладонью, отчего по моему телу проходит волна возбуждения. — Я хотел было переломать ему ноги, а напоследок вырвать яйца с самыми корнями, но Изи бы меня возненавидела. Она не простила бы меня за то, что я лезу в её жизнь. Как бы то ни было, я с ней считаюсь, — с особой нежностью в голосе заявляет он, и этим словам невозможно не поверить. — Так что ты должна быть благодарна ей хотя бы за то, что Ник всё ещё топчется на своих двоих. Правда вот топчется он на одном и том же месте, но ещё немного и я точно приму меры, и сделаю то, что обещал!
— А что ты там пообещал, напомни? — сердечко сжимается внутри меня при упоминании брата. Ник хоть и заслужил, но он единственный, кто остался у меня.
— Я всего лишь про яйца. А ты про что подумала? Просто я посчитал, что в дальнейшем ноги ему ещё понадобятся, а вот яйца — не уверен.
— Так и что ему нужно сделать, чтобы ты не трогал… его… эти штуки? — полыхаю изнутри ярким пламенем стыда, делая вид, что разглядываю свои ногти.
Даниэль странно влияет на меня. Похоже, в кои-то веки я решила стать примерной девочкой и не упоминать при нём грязных словечек.
— Ему нужно быть всего лишь честным перед Изабеллой, — серьёзно проговаривает. — Но в первую очередь, он должен быть честен перед самим собой. Ему нужно сделать выбор. Образно говоря, это как выбрать между Раем и Адом, сердцем и разумом…
— Женой и любовницей, — встреваю я.
— Именно, — одобрительно кивает Даниэль, — Так или иначе, выбор должен быть сделан в пользу чего-то конкретного, как бы сложно не было.
— Если это как-то поможет, то я могу поговорить с ним. Попытаюсь поставить его перед фактом, иногда он прислушивается ко мне, — я правда хочу помочь, а Даниэль лишь пожимает плечами, намекая на то, что это дело бесполезное. — Поверь, я знаю его лучше тебя, но я так и не узнала главного: Какое отношение ко всей этой неразберихе имею я?
— Ты просто оказалась самым лакомым кусочком на том «шведском столе», — уж больно двусмысленно звучит эта фраза.
— Кусочком значит? Хм! А обязательно было быть таким козлом? Зачем нужно было похищать меня со своей же вечеринки? На кой чёрт ты остриг мои волосы?
— Рамона предупреждала, что ты та ещё язва. Мне нужно было найти способ усмирить тебя. А волосы? — подхватывает мой локон с подушки и накручивает на свой палец. — Волосы действительно выпали на «костях», а я не привык менять правила игры тогда, когда она уже началась.
— Никакая это не игра! Это бред собачий!
— Заметь, вопреки твоим же словам, ты сейчас находишься здесь. Лежишь в моей постели. Со мной, — мои щёки и шея начинают гореть от жара, поскольку его низкий тембр голоса оказывает на меня мощнейшее давление. — Хочешь сказать недовольна развитием игры?
