— Забей на них, — успокаивающе шепчет он на ухо. — Забудь, что они здесь.
Я слышу, как они о чём-то перешёптываются, а затем женский голос начинает вопить, будто её режут тупым ножом, хотя на самом деле всего лишь трахают.
— Даниэль, кажется, я сейчас, — хриплю я, но он не даёт мне продолжить, накрыв мои губы в неистовом поцелуе, от которого я начисто теряю рассудок.
Даниэль проникает в меня ещё глубже. Смесь адреналина и наслаждение вынуждает меня обмякнуть в сильных мужских руках, и чувствую, как вот-вот сойду с ума. Я задохнусь от криков удовольствия, которое бьёт через край. Мне плевать, что Генрих, и тем более Меган могут услышать, как звучит мой экстаз.
— Ты слышала? Кажется, здесь кто-то есть, — неожиданно произносит Генрих.
— Да нет здесь никого, дорогой, — мурлычет Меган.
— Нет, давай лучше в кабинете доведём дело до конца, — стоит на своём Генрих.
— Чёрт, а ты ведь прав. Здесь чьи-то вещи, — наконец до сучки доходит.
— Бо-оо-же, — против воли издаю я тихий стон.
Даниэль тут же прижимает свои губы к моим, вбирая в себя неудержимые стоны. Его нисколько не заботит, что шлепки плоти о плоть разносятся по крохотному помещению. Он не задумывается над тем, чтобы на время притормозить, пока любовнички за стеной не свалят. Стиснув зубы, Даниэль сдавливает мои бёдра, вырывая из груди всхлипы, но он заглушает каждый из них, крепко удерживая меня в своих руках.
Те чувства, что я испытывала прошлой ночью, разительно отличаются, от того, что я чувствую сейчас. Если вчера я медленно, но верно сгорала в его объятиях, то теперь эта круговерть из необузданных эмоций беспощадно истязает меня, сжигая своим напалмом. Пока я предаюсь разрушительной силе оргазма, пересекая точку невозврата, мои внутренности разрывает. Они превращаются в лоскуты, а сознание бросает меня в пучину, которая состоит из одного лишь удовольствия, имя которому Даниэль Вульф.
Как только раздаётся звук закрывающейся двери, я сильнее обвиваю Даниэля своими ногами и руками. Я прижимаю его к своей груди, потому что не хочу, чтобы этот момент прекращался, но Даниэль толкается в меня ещё пару раз и кончает следом за мной.
— Ты права, это ещё какой пиздец, — тяжело выдыхает Даниэль.
Не знаю, к чему это было сказано, но я не в силах вымолвить ни слова. Я обнимаю Даниэля за шею, когда он прикасается своим лбом к моему. Наши взгляды встречаются, но я не могу с точностью сказать, что таится в этих бездонных глазах, напоминающих мне море во время штиля. Он тяжело дышит, пока его член по-прежнему вздрагивает внутри меня.
О чём он думает сейчас?
Я не вижу ничего, кроме холодного безразличия и чего-то, что можно было бы назвать сожалением, если бы я знала этого человека получше. Сейчас же я с лёгкостью могу спутать сожаление с неприязнью. Больше всего я переживаю, что эту неприязнь он испытывает ко мне.
Наконец Даниэль ставит меня на пол, а затем нетвёрдой походкой просто выходит из сауны, оставив меня наедине со своими мыслями.
Использована, — слышу свой же голос, который разносится у меня в голове.
Выждав несколько минут, я привожу себя в порядок, а затем покидаю сауну, внутри себя надеясь, что он уже свалил из клуба. Убедившись в том, что я осталась одна, выхожу из мужской раздевалки и, не создавая шума, направляюсь к раздевалке для сотрудников, но по дороге к ней замечаю его. Внешне он бодр и свеж. Спокойно сидит на диванчике и разглядывает свой дорогущий смартфон, пока я молча прохожу мимо, стараясь избегать его взгляда, но командный голос останавливает меня прямо напротив него.
— Долго мне тебя ещё здесь ждать? Давай как-нибудь пошустрее!
— Как это понимать? Можно как-то поподробней? Ты хочешь, чтобы мы ушли отсюда вместе?
— А ты разве забыла про кино? — кривит он губы в ухмылке.
Моя предполагаемая теория о том, что чем больше наводящих вопросов я задам, тем больше у меня шансов оценить эмоциональный настрой Даниэля, оказывается неверна. Он всегда ответит вопросом на вопрос.
— Видимо, что-то с памятью, — нарочно скалюсь я, заходя в раздевалку. — Подождёшь!
Глава 24 Александра
— Мисс, вас ожидают в кинотеатре! — произносит Каролина, зайдя в комнату, в которой я до этого ночевала.
— Где? — в ступоре спрашиваю.
— Пойдёмте, я вас провожу.
Что-то я не пойму! В этом громадном доме имеется всё, что душе угодно? А я-то думала какого чёрта он привёз меня к себе и оставил ждать в пустой комнате, когда сам утверждал о кино?
Если он будет вести себя так же отстранённо, как и в машине по дороге в особняк, то не вижу никакого смысла в совместном просмотре. Раньше парни изредка приглашали меня на свидания в кино, а для Даниэля же это больше походит на банальную рутину. Но как бы то ни было, это его последнее желание, и эта мысль нагоняет на меня тоску. Значит ли, что завтра мы больше не увидимся, ведь он обещал, что после исполнения третьего желания, оставит меня в покое. Но дело в том, что я не хочу, чтобы он исчез из моей жизни, запечатав навсегда за собой дверь.
Дура, надо было поломаться, чтобы он сам сделал выбор, а, зная его замашки, он мог бы настоять на чём-то невыполнимом.
Боже, я сама себя не понимаю. Привязали к нему невидимой нитью что ли? Хоть он и ведёт себя порой, как редкостный козёл, но внутри меня всегда что-то щёлкает, стоит увидеть его перед собой. Ещё вчера я была убеждена, что он вызывал во мне антипатию, что-то отталкивало меня от него, но я ошибочно принимала эти странные чувства за неприязнь. На самом деле во мне сидит банальный страх. Даниэль пугает меня, потому что ещё никогда я не испытывала такой тяги к мужчине, что страшно подумать, к чему это влечение может привести.
Так и сейчас, войдя в просторную комнату, оборудованную под зал кинотеатра, где он восседает на большом мягком диване напротив огромного экрана, моё сердце снова пропускает удар. Хочется улыбнуться ему, но он сидит ко мне спиной и пока ещё не заметил моего появления.
Так странно… Я ловлю себя на мысли, что мне безумно нравится, когда он скидывает с себя тяжеленный груз официальности и переодевается в простенькую футболку с джинсами. Сразу же становится таким одомашненным и беззаботным, что даже не чувствуется былого превосходства над собой.
— Нечего стоять в проходе! Присаживайся на любое свободное место, — командует он, не глянув в мою сторону.
А, нет! Как только он раскрывает свой рот, я ощущаю не только его превосходство над собой, но и то, как надменность и презрение, исходящие от него, витают в воздухе над моей головой, оказывая эмоциональное давление.
Разум подсказывает мне, что нужно бы устроиться на диванчике во втором ряду, чтобы избежать морального прессинга с его стороны, но сердце говорит об обратном, направляя меня на передовую.
