Очень плохо, потому что перед моими глазами всю эту неделю стоит только одна херова картина того, как молочная кожа контрастирует с цветом кожи моих ладоней. В конце концов с моим цветом.
Я вошёл через широкие коварные врата на территорию пансионата и просто встал, вложив руки в карманы. Сегодня сочельник, а значит католики проводят свои празднества. Но здесь Рождеством и не пахло.
— Молодой человек! Снимите маску! Ваше лицо должно быть чисто перед Создателем.
Я резко обернулся и прошёлся взглядом по старушке, которая покачала головой и указала на мою маску ещё раз.
— Мне плевать. Идите куда шли, мэм! — отрезал и продолжил смотреть на то, как люди заходят в центральное здание.
Старушка что-то запричитала и плюнув себе под ноги, пошла вслед за толпой.
В прошлый раз… Сразу наутро после проведенной ночи с Гретой, я приехал сюда и застал пустынное место. На проходной стояло два жлоба, и они явно не собирались никого впускать в пансионат.
— Чем вы здесь занимаетесь, пастор? — прошептал и нагнул голову на бок.
Я присмотрелся к рекламным столбам на территории, когда в моем кармане завибрировал сотовый.
Достал телефон и посмотрев кто звонит, фыркнул.
— Анъёнэ хубэ *(Вечерочек, сестрица)! Как твои дела? Ещё не разорилась и не пошла по миру?
— Твои деньги на счету, отродье. Я терплю это только потому что ты часть семьи, Мин Хёк. Поэтому пожелаю тебе счастливого Рождества.
— Спасибо, хубэ*(младшая сестра). Я польщен твоей заботой о старшем брате. Вот только не стоит. Это лицемерное дерьмо совершенно не уместно.
— Надеюсь тебя кто-то, наконец, прикончит за твои выходки. Отец прав, ты не исправим. Одну американскую шлюху выхаживал, а второй попользовался. Ты позорище, Мин Хёк!
— Лестно слышать, что ваши псы до сих пор следят за моей жизнью. Но это взаимно! Или тебе напомнить, что твой любовник это мой одноклассник? Поэтому сиди и помалкивай. Хотя, знаешь, Несси, мне тебя жаль. Выйти замуж за старого и облезлого мужика это то еще удовольствие.
— Это не твое дело!
— Отчего же? — я хохотнул, а сам и дальше искал глазами того, кто был нужен мне, продолжая, — Мои чувства искренни. Ты всё-таки моя сестра, хоть и наполовину. Мне жаль, что тебя периодически трахают иссохшим членом.
— Ты гадкий невежественный болван! Позорище! Вся компания гудит о том, что в Сокчхо отрывался отпрыск семьи Ли. Не смей больше никогда возвращаться в Корею! Отец пригрозил, что лишит тебя любой финансовой поддержки, если ты продолжишь вести аморальный способ жизни. Хочешь так жить! Живы подальше от нас! И это не угроза, Мин Хёк-ши. Абуджи вышвырнет тебя из родословной и лишит печати. Ты останешься на улице. Хотя оттуда тебя и принесли.
С каждым её словом я улыбался всё больше, а в глазах стояли чёртовы слезы. Больно. Мне и правда было больно.
— И тебя с Рождеством, нэко*(яп. котёнок).
С той стороны послышались короткие гудки, а я сжал телефон в руке до хруста.
Когда-то я любил сестру больше жизни. Это было мое маленькое чудо. Мой человек, который играл со мной, рос на моих глазах. Но всё это уничтожил один факт — я сын неизвестной бабы, которую осеменил мой отец. Поэтому я стал никем, а следом и для моего человека я стал ничтожеством.
Хотя почему ничтожество? В её глазах у меня четкое определение — отродье.
И только Иззи… В тот день напомнила мне о том, как я был счастлив, когда у меня была семья:
"— Эй! Постой!
Я резко повернулся и посмотрел на газон у кампусов. Там, в кучке девушек, сидела Изабель. Она широко мне улыбнулась и быстро поднялась. Девушка только поступила, поэтому вряд ли могла знать к какой твари обратилась.
Изабель быстро поднялась и подбежала по мне, неожиданно поцеловав в щеку.
Я застыл. Прирос к асфальту ногами и на один короткий миг почувствовал себя словно дома. Будто это школьный двор, а меня посмела при всех поцеловать девушка, которая мне очень нравилась. Ли Хи зарделась и поджав губы, прошептала:
— Бъянео, Мин Хёк-ши. Кригу… Чуахэ… *(Прости, Мин Хёк. И… Ты мне нравишься…)
Но вместо этого я услышал:
— Прости, красавчик. Но я не смогла устоять перед такой сексуальной экзотикой.
Я словно опомнился, и теперь смотрел на шикарную брюнетку. Мелочь была сногсшибательно красивой. Бледная кожа контрастировала с густыми черными прядями волос, которые обрамляли кукольное личико с нереально глубокими карими глазами. Но самыми красивыми были губы. Бордового природного оттенка. Пухлые и сочные, почти одинакового размера обе.
— Пожалуйста… — холодно ответил, и развернулся чтобы уйти, но меня схватили за руку и вдруг тихо зашептали:
— Послушай, я тебя очень прошу, помоги, а? Уведи меня отсюда, иначе я сейчас рехнусь! Эти тупые курицы меня ужасно достали.
Я вскинул в удивлении брови и посмотрел на ладонь, которая сжимала мою.
— Ты реально не в курсе кто я? Или это уловка такая, агашши*(госпожа)? — обернулся к ней, и схватив за подбородок другой рукой, приподнял лицо девушки.
— Что? — она застыла, а я окончательно убедился, что Иззи действительно была не знала, кто перед ней…"
Такой стала наша первая встреча. А уже спустя год, Мелочь начала творить эту дичь, и я перестал её узнавать. Не мог понять, кто сотворил с ней это дерьмо. И как не силился вытащить, помочь и уберечь… Не смог.
Я проклинал себя каждый раз, когда находил её в невменяемом состоянии, или под очередным уродом, который почти засунул свой член в девушку, которую просто сломали.
— Туретто… Тварь… — протянул имя дегенерата, торгующего смертью, словно пробовал плесень на вкус.
Чертов урод хорошо спрятался. Но я доберусь всё равно до него. Чего бы мне это не стоило, но он заплатит за всё.
Между мной и этой девочкой было слишком много, чтобы я мог простить её смерть. Ни Небесам, ни грязным людишкам.
