Я делаю глоток, и переворачиваю страницу, делаю ещё один и начинаю читать дальше.
Столько ненависти, и столько боли жило в этих словах. Я не мог даже представить, что бумага способна передавать так эмоции, а обычные слова, могут вызывать желание плакать и у меня.
Я допил бутылку, и не заметил, что пил вообще. Знал, что нажрался до потери пульса, но не мог остановиться, потому что не верил в то, что Мелочь могла меня так любить.
Меня? Кто я такой, чтобы кто-то так рвал душу из-за подобного ничтожества?
Больно. Тошно. Опять холодно. Лучше замёрзнуть насмерть. Не вставать с этой койки и просто покрыться плесенью.
— Зачем молчать, Мелочь? — я задал вопрос в рассветный полумрак, но ответа мне не услышать больше никогда.
— Я же идиот. Почему не сказать прямо? — шепот утонул в звуках стужи.
Холодная метель даже здесь, на другом континенте, была не менее безжалостной.
Мелкий снег залетал в комнату и оседал на ковёр, а я продолжал сжимать в руках черную тетрадь, уже понимая, что старик пастор был прав. Он словно кумихо, знал, что я вернусь в его чертов пансионат, чтобы выбить всю правду о том, как погибла моя Изабель.
— Моя..? — я хохотнул и покачал головой.
Моей стала совершенно другая девушка одной с ней крови. Ирония судьбы, бл***! Я люблю одну сестру, а сделал своей женщиной другую. Из мести, сквозь ненависть, малолетний болван спутал мертвое с живым.
Я еле поднялся с кровати. Всё, что помнил о том дне — это беспрерывный стук. В мою комнату трижды пытался войти Эйн, но я не открывал.
Просто лежал на полу и смотрел в потолок, вспоминая, что всё ещё дышу. Боль скручивались спиралью и опускалась в самый темный угол моей душонки — туда, где Изабель оставалась до сих пор живой.
Неделю я не выходил из лофта, а Эйн с Джуном пытались вычислить хакера, который взломал чертов детский студенческий чат. Спрашивается: кому понадобились эти игры?
Зачем трогать Делакруз? Снимать наш лофт и следить за нами?
Когда в голове туман рассеялся хоть немного, я понял одну вещь. Она-то, как раз была очевидна. И меня, и Грету связывал лишь один человек — Изабель.
Кроме этого мне нужно было добраться до докторишки с видеозаписи Дня Рождения Мелочи. Его я оставил напоследок. Сперва Туретто. Его я должен достать прежде, чем решусь оторвать яйца твари, которая насилует малолетних девочек. На этом я положу конец в этой истории, и возможно, обрету сраный покой. Он мне был необходим.
Я настолько устал, что уже не хотел ничего, кроме покоя. Смешно, но это правда. В свои неполных двадцать пять, я стал похож на старика, которому перестала быть интересна жизнь.
— Никаких зацепок. Ничего за полторы недели даже не удалось выяснить. Скрытый "ip"-шник, море блокировки и сервера пятидесяти стран, которые менялись на протяжении трансляции посекундно. Номер в гостинице снят и оплачен тоже через интернет. Без документов, мать его!
Мы сидели в моей тачке на парковке, и ждали начала практикума по дипломным работам. Последние четыре месяца учебы обещали быть очень интересными, учитывая, что тему своей работы я не помнил и не собирался запоминать.
— Может это был просто пранк от какого-то дебила, которому Изабель отказала? — продолжил Эйн и подкурил, открывая окно со своей стороны.
— Ты пересмотрелся роликов с блогерами? Какой к херам пранк, Эйн? У вас за подобное сесть на двадцать лет можно! — сухо отрезал Джун, и переглянулся со мной через зеркало заднего вида.
— Тогда как найти этого имбецила? Просвети, мать твою? — Эйн продолжал эмоционировать, а я задумался.
Вернее впервые за полторы недели увидел её. Грета шла к корпусу по одной из дорожек и говорила с кем-то по телефону. Я застыл, потому что ощутил это снова. Ноющее чувство внутри поднималось и тянуло к этой девке. Я жадно впился глазами в то, как двигалось её тело, как она говорила, как хмурилось её лицо. Из капюшона грубой толстовки серого цвета торчали несколько прядей волос. Длинных, шелковистых и мягких волос. В голову тут же влезла не просто картинка. Это был весь спектр ощущений — от её запаха, до того, какой мягкой и теплой была кожа Греты.
Девушка не выглядела счастливой, а значит слухи о том, что вытворяет Меледи, правда. Моя шалава взялась за дело, но я и не подозревал до чего дойдет её стремление отомстить. Никогда не понимал женщин в этом плане. Это ведь я покатался на другой бабе, так в чем она виновата? Почему не прийти и не предъявить мне?
Хотя с последним стало всё сразу ясно. Меледи знала — приди она ко мне — вылетит к херам и больше я её не впущу к себе в дом.
Поэтому, мой план довести Грету до подобного состояния, оправдался полностью. Я был уверен, что девка чувствует себя не просто дешевкой, она проживает весь спектр унижений бабы, которая прошла через меня.
Но мне от этого, увы, легче не стало. Даже на сотую долю мне не полегчало. Наоборот то, что я увидел после совместной лекции со своим куратором, вызвало непонятную волну гнева.
Пока я пытался вникнуть в то, как хотя бы попробовать защитить диплом так, чтобы я не оказался лучшим на потоке, Меледи буравила взглядом Грету. Она постоянно следила за мной и за тем, как я смотрел на сестру Мелочи.
А я смотрел… И забывал зачем вообще припёрся в эту аудиторию. Мне стало нестерпимо жарко после первого получаса лекции, а потом я вовсе был готов смыться отсюда подальше. Желательно туда, где Грета не сидит передо мной и не шевелит губами, пока записывает за лектором.
Это странная привычка. За Мелочью я такого не замечал. Девушка озвучивала про себя то, что записывала. Двигала мягкими губами, а я вспоминал их вкус. И это опять сносило крышу так, что моя ненависть только росла.
Мне казалось, что я предаю свои же чувства. Топчу себя же, реагируя на Делакруз подобным образом. Но собственный организм я остановить не мог. Точка оказалась жирным троеточием, как только я увидел её перед собой опять.
Но и Грета далеко не сбежала. Я не слепой, и не идиот, а её взгляд холодный и злой, заводил меня ещё сильнее.
"Нет, Май, это однозначно не твоя месть. Это уже что-то большее. Оно больное и неправильное, но оно, бл***, настоящее…"
