В конце концов передо мной стояла шайка Меледи и Май…
Вспомнив последнего, во мне всё сжалось. Я не понимала почему, но именно он, его лицо и голос, заставили повторить свои слова ещё раз:
— Я никуда не уеду!
— Ты хочешь добить мать?
— Мама здесь ни при чём! Хватит манипулировать этим, папа! Мама заболела не сегодня и не вчера.
— Грета!!!
— Могу я войти?
Отец хотел было продолжить, но его перебил глубокий голос с акцентом.
"Нам Джун…" — пронеслось в голове, а следом в палату вошёл сам парень.
В руках Джун держал букет белых роз, но выглядел как и всегда пугающе. Взгляд холодный и сосредоточенный только на моём отце. Бордовое строгое пальто и повязка черного цвета, которую он стянул с лица, как только вошёл в палату.
— Кто вы? — папа тут же нахмурился, а я вскинула брови в удивлении, когда Джун поклонился моему отцу и представился:
— Меня зовут Нам Джун Ён, сер. Я старшекурссник из колледжа, в котором учится мисс Делакруз.
— Какое отношение вы имеете к моей дочери, молодой человек? — папа явно не унимался, и продолжал напирать, пока Джун прямо и в лоб не ответил:
— Я хочу чтобы Грета стала моей девушкой, и рад, что встретил вас здесь. Это упростит мне задачу, сер. В нашей стране принято спрашивать разрешения родителей на официальные отношения.
Отец застыл. Его лицо обратилось в каменную маску, пока я пыталась прийти в себя после слов парня.
"Кажется, я все ещё в отключке. Что, мать его, происходит? И почему близкий друг Мая приходит ко мне в больницу с подобными заявлениями?"
— Вы в своем уме? — оттаял отец.
— Абсолютно. Мне нравится ваша дочь, и у меня вполне серьезные намерения. Если бы не они, меня бы здесь не было, сер.
Я попыталась привстать и остановить этот цирк, но не успела и слова проронить, как отец развернулся ко мне, и прошептал:
— Я был прав. До последнего не верил, что ты опустишься до такого, но оказался прав.
— Папа, постой! — однако он не собирался больше со мной говорить.
В его глазах я пала ещё ниже. Ведь теперь он считал, что и с этим парнем меня связывают какие-то отношения. От осознания того, что я потеряла связь с родителями полностью, во мне словно что-то надломилось.
Всю свою жизнь я слышала лишь то, как они гордятся мной. Отец всегда говорил, как я дорога для них с мамой, а теперь, когда папа отвернулся от меня, пришла пустота. Мне было больно настолько, словно я маленькая девочка, и только что потерялась в огромном чужом городе. Осталась одна посреди людной улицы, полной незнакомых людей. Все эти лица были чужими и вселяли страх.
Я стала маленькой и никому не нужной… Именно в тот момент, когда папа вышел вон, и смерил меня холодным, чужим взглядом я его потеряла.
— Что, мать его, это всё значит, Нам Джун? — посмотрела на парня, а он лишь холодно ответил тем же, бросил букет на кушетку у стены и подошёл ко мне.
Продолжая молчать, Джун поправил и отрегулировал спинку больничной койки, а потом и вовсе взял бутылку с минералкой и налил мне воды в стакан, который стоял на прикроватной тумбочке.
— Пей! — протянул мне воду, а мой взгляд зацепился за кольцо на его большом пальце.
Ровное, простое кольцо, больше похожее на обычный ободок из серебра.
— Пей, Грета. У тебя сотрясение и гематомами покрыто всё тело. Я был у доктора и узнавал о твоём состоянии.
— Кто ты такой, чтобы совершать подобные поступки? — я схватила стакан, потому что действительно больше не могла терпеть жажду.
Она была такой силы, что даже говорить больно. А учитывая насколько болело внутри, в душе, с комком в горле я не могла вообще контролировать свою речь.
Джун взял букет и достал из тумбы графин. Спокойно налил в него воду и стал разворачивать бумажную обёртку, в которой находились цветы.
— Это же не дело рук той твари из гостиницы? — он не смотрел на меня, но говорил и опускал в графин цветок за цветком, — Это вытворила Меледи и её свита? Ведь так?
— Я задала тебе вопрос?
— А я задал тебе другой, агашши*(госпожа). И хочу услышать не него ответ. От твоих слов будет зависеть, что я скажу Майклу.
Услышав это имя, я вздрогнула. Это заметили и забрали стакан из моих рук тут же.
— Это Меледи, — он сам ответил на свой вопрос и положил стакан на тумбочку рядом с цветами.
— Не говори ему ничего, — я отвернулась от парня, понимая, что Джуну прекрасно известно, что я делала в новогоднюю ночь в комнате Мая.
От этого мне стало ещё противнее. Я почувствовала себя грязной, а стыд прошёлся по всему телу горячей волной.
— И не собирался. Но он не идиот, Грета. Май сам догадался, ещё сегодня вечером, когда тебя увозили на скорой из кампуса.
— Зачем ты пришел и наговорил эту чушь моему отцу? — я смотрела в окно на то, как солнце медленно садится, а вокруг становится всё темнее.
— Это не чушь, — прозвучал уверенный и резкий ответ.
Он заставил меня тут же обернуться и усмехнуться со словами, которые я чеканила, сквозь зубы:
— Вы все совсем больные? Вы хоть понимаете, что такое чувства? Вы хоть сознаете, что такими вещами не бросаются? Мой отец…
— Хотел вынудить тебя вернуться в прошлое, которое ты сама выбросила из жизни, Грета. Возобновить отношения с мужчиной, которому, очевидно, на тебя наплевать. Ведь будь ты со мной, ты бы не натворила столько глупостей. Ты бы сидела взаперти, пока не поняла, какую чушь себе вбила в голову, — спокойно парировал Джун и сел на кушетку, сняв пальто.
— Я помог успокоить его и оставить в покое тебя.
— Ты опозорил меня…
— Чем? — хохотнул парень, а я выпала из реальности.
"Он оказывается умеет улыбаться…"
— Тем, что попросил официального разрешения начать с тобой отношения? Или ты предпочитаешь, чтобы я проявил к тебе симпатию такого же рода, как мой лучший друг. Если необходимо именно это, то, похоже, я ошибся в тебе, госпожа Делакруз.
Мне стало и правда не по себе. Он смотрел на меня таким же темным и полным холода взглядом, как и в лифте. Тогда в гостинице. Смотрел и будто в душу заглядывал.
— Это правда? — внезапно спросил Джун и достал сотовый.
Несколько секунд он что-то искал в нём, а потом обернул экраном ко мне. Видео, которое он показал, заставило меня прирасти к больничной койке и округлить глаза.
— Где ты взял это? — тихим шепотом задала вопрос, на что Джун пролистал ещё несколько вырезок из школьных чатов, а я стала дрожать ещё сильнее.
