— Не успела сбежать… Щипсэги!*(Су**!)
— Я вызвала полицию, Майкл! Это тебе так с рук не сойдёт! Это не ринг и не ваша клетка! Ты больной дегенерат и завтра же улетишь к херам из этой страны! Я знала, что связываться с такими, как ты, себе дороже, но и не думала, что ты такой больной ублюдок! — Меледи стояла в толпе баб, а я еле сдерживался, чтобы не схватить её за горло и не задушить голыми руками.
Во мне что-то проснулось. Оно медленно накапливалось внутри, раскручивались и теперь требовало реальной крови. В этот момент я понял, что нападение на Грету — моя последняя капля в терпении. Моя красная линия, за которой боль перешла в агонию и лишила меня рассудка напрочь.
— Неужели ты думал, что я вот так просто позволю какой-то шлюхе ездить на том, что принадлежит мне?! Ладно ещё эта шалава обколотая…
Она даже не успела договорить, а я уже пошел в её сторону. Но не успел… Джун взял меня в захват, сдавил за горло сзади и остановил, рыча прямо в ухо:
— Куман!!! И-йоджаимнида, Хён!!! "(Остановись! Это женщина, брат!!!) Куманэ!!! *(Прекрати!) Джинджон-э!*(Опомнись!)
Я еле восстановил дыхание. Меня разрывало изнутри и остановиться без вмешательства Эйна и Джуна я бы точно не смог. Мне словно что-то закрыло глаза и сжимало всё тело, не позволяя даже нормально дышать. Схватилось за грудь и прилипло, врослось в кожу и соскребало её до мяса.
"Больно… А внутри всё горит так, словно в горло запихнули раскаленных углей…"
Я оттолкнул Джуна и вылетел из сестринства, как ненормальный. Сел в свое корыто и привалился головой к рулю. Ноги тряслись, а руки болели. Я знал, что у меня сломаны ребра, как и то, что правая сторона лица медленно опухает. Но я даже не чувствовал вкуса крови. Настоящей крови, которая сочилась из разбитой губы.
Помню, что из машины меня вытащили полицейские. Такое замять невозможно. Все видели, что именно я напал на сестринство, как и то, какой погром я устроил вместе с парнями.
— Где она? — мы сидели в участке, а Эйн вызванивал отца, но я знал, что это не поможет.
Эйн не принимал участия в потасовке, и его приняли как свидетеля, поэтому его отец не станет мне помогать. А мой… Если только дело дойдет до реального срока.
— В муниципальном госпитале "Св. Патрика", — ответил Эйн, и добавил, — Джун уже поехал к ней, чтобы поговорить. Если Грета согласится пойти на мировую с Бишоп, то семья Меледи согласна на оплату лечения Адаму и на мировую. Это значительно упростит нам жизнь.
Эйн стоял надо мной и смотрел в окно сквозь жалюзи в допросной. Он говорил глухо и без эмоционально. Я впервые слышал от этого полудурка такой голос.
— Пора признать, что ты сходишь с ума, дружочек! — внезапно подал голос Эйн, а я зло ответил:
— Такое впечатление, что вы все этого только и ждёте, бл***!
— Ты дебил, Ли! Я тебе не говорил подобного никогда, потому что обычно не включаю мозги прилюдно. Потом это чревато проблемами, но видимо настал тот самый час.
Я не смотрел на него, а лишь крутил наручники на запястьях и молчал.
— Вначале я думал, что Изабель просто твоя отдушина. Ты в ней нашел нечто схожее с собой и стал опекать, как папаша. Но потом… Когда она свела счёты с жизнью после передоза, я понял что ты реально больной. Потому что стал искать мести, как одержимый. Тебе некуда было это всё слить, бл***. И тут появляется мисс Делакруз. Почти точная копия старшей сестры, вот только эта баба не наркоманка, не шлюха и не обделена умом. А знаешь почему?
Я всё-таки поднял на него взгляд и усмехнулся, но Эйн не улыбался. Парень нагнулся прямо к моему лицу и уверенно поставил мне диагноз:
— Потому что схватила тебя за яйца так, что ты обезумел в корни! Поехал башкой совсем из-за двух баб, Май! Только вот одна тебя на хер намотала и вертела, как хотела, а вторая просто превратила твои мозги в пудинг! Ты тупой? Или слепой, Май?
— Не лечи меня, Сандерс! — я прорычал это сквозь зубы, на что Эйн привычно скривил рожей и чуть не сплюнул на пол.
— Дебил! Но ты вспомнишь мои слова, когда у тебя начнется ломка по этой бабе. Тебя будет выкручивать так, что ты окончательно слетишь с катушек! Подумай хорошо, Май! Подумай, ЧТО ты натворил! Меледи тупая овца и это было ясно сразу. Даже моя недалекая Ванесса заметила, что эта паршивка вообще перешла все границы. А что было бы, если бы Райс не пошла искать Делакруз?
Я стал дышать через раз, а боль в спине только усилилась. Но вернулась ярость и я чуть не схватил друга за шиворот.
— Я и без тебя это знаю, бл***!!
— Нет! Ни хера ты не знаешь, дружочек! Прекращай это! Выброси из головы этих двух баб раз и навсегда! Не трогай Грету, пока не поймёшь чего реально хочешь, дебил! Мстить ей, или любить и заниматься развратом на законных правах! Не уничтожай себя, бл***!
Он выпрямился, схватил парку и вылетел за дверь, бросив меня наедине с его словами. И это меня доводило до дикого диссонанса. То, что он сказал, как червь поселилось в моей голове и стало точить мозг. Я даже не посмотрел в каких бумагах поставил подпись. А потом и вовсе, не понял как меня привезли в тот же госпиталь, что и Грету.
Я лишь помню то, что шел по коридору после того, как мне наложили бандаж на ребра и выписали кучу химикатов, чтобы я мог хотя бы спать. О том, в какой Грета палате мне сказал полицейский, с которым я приехал. Именно он и разрешил мне навестить её, прежде чем вернуться в участок.
Уже в коридоре, у самого входа, меня чуть не снёс с дороги мужчина. Он выскочил из дверей палаты и быстрым шагом пошел к выходу из отделения, а я застыл, потому что услышал разговор внутри.
"Правильно. Наверное, такой мужчина ей и нужен в итоге…"
Я не понимал своего состояния. Не мог найти в памяти момент, когда стал расценивать её иначе. Это случилось не в нашу первую ночь. Нет, тогда я думал лишь о Мелочи. Её я представлял, как идиот, на месте Греты и мстил.
Это случилось позже и не касалось секса совсем. Я понял, что чувствую к ней, когда увидел девушку на лекции. Именно тогда впервые начал думать о ней, как о своей. Смотрел и наслаждался тем, что вижу. Обманывал себя, что мне это противно, а сам ловил кайф от того, как она хмурилась, как двигалась и как шевелила губами, когда писала. Обычные, простые вещи. Как тот момент, когда несколько прядей волос выбились из её капюшона у корпуса.
Это не вызывало во мне желания. Это вызывало во мне нечто другое, природы которого я не знал. Оно оказалось чем-то новым. Словно настоящим и удивительно приятным.
— Ты всё слышал.
Джун вышел из палаты и ничуть не удивился тому, что я был в коридоре.
— Да.
— Тогда ты понимаешь, что я больше не позволю эти издевательства. Не подходи к ней и успокойся.
— Да, — ответил глухим голосом и посмотрел на своего друга, который надел пальто и бросил:
