— Я буду в участке.
Джун пошел к выходу из коридора, а я тихо, и так чтобы меня не было слышно совсем, посмотрел в маленькое узкое окно в дверях палаты.
Грета лежала в кровати и прикрывала рукой глаза. Щека опухшая, на запястьях синяки. Я смотрел, и с ужасом для себя замечал, что синяки на ней, а больно по какой-то причине мне. Это чувство настолько прибило к полу, что я продолжал стоять и смотреть на то, как она тихо плачет.
Медленно поднял руку, и захотел войти, но потом передо мной встала Иззи, и в груди сдавило так, что кажется, и сломанных рёбер не надо.
Именно поэтому я ушел и Грета Делакруз действительно поставила на мне крест. А добила почти через неделю, когда наплевала на своё унижение и подписала бумаги об отказе от претензий.
В тот день, я потерял себя окончательно. Вернулся в лофт и закрылся в своей комнате, как в могиле.
10.2. Май
Подходило время сдачи первых результатов по преддипломной подготовке, поэтому мне пришлось сесть за учёбу, и сделать хотя бы черновики, которые потом успешно и за деньги закончит профессор Льюис. Но начать нужно было хотя бы с чего-то, поэтому я стал ходить на лекции, а вместе с этим получил новую головную боль.
После того, что устроил в сестринстве, меня стали действительно обходить стороной даже свои. Все осуждали мой поступок, а корейская делегация, обособленно сторонилась в первую очередь. Жестокость не любил никто, а мое общество порицало её прилюдное проявление.
— Ты хоть питаешься? Или решил сдохнуть с голодухи, дебил? — Эйн упал на стул напротив меня и проводил взглядом Ванессу, которая опять приперлась напомнить моему почти окольцованному дружку, что пора проходить первую примерку платья.
— Питаюсь. Воздухом, — съязвил и откинулся на спинку стула, осматривая забегаловку у колледжа.
Обычно здесь мы и обедали, когда приходили на начитку, но в этот раз я не ел совсем. Мне не хотелось ничего, а таблетки, которые принимал после переломов, перебивали аппетит напрочь.
— О чём задумался? — Эйн развернул сандвичи и протянул один мне.
— Ты ведь помнишь, как я стал Маем? — я прищурился и смотрел на то, как за окном начал падать совсем крупный снег.
— Конечно, — Эйн кивнул, бросил второй сандвич обратно в тарелку, откусил кусок от своего, а потом и вовсе схватил банку с кетчупом и хорошенько сдобрил его отравой, продолжив:
— Тебя Изабель так назвала, как только мы начали тусить вместе. Она ещё запретила всем звать тебя Майклом, заявив, что ты и не американец, и не кореец, а значит будешь Май. Как самый тёплый, мать его, месяц весны. Розовые сопли тогда потекли рекой, — Эйн заржал, а потом стал жевать свой обед и дальше.
— Она никогда не называла меня Майкл. Тогда почему весь тот чертов дневник исписан именем Майкл? Здесь что-то не так. Сперва подделали карту и мой почерк, потом эти видео в чате. Что-то не сходится с этим дневником.
Пока я говорил, Сандерс продолжал жевать и кивать, а потом застыл и проглотив всё, выдал:
— Погоди! Так ты достал дневник Иззи? Откуда?
— Грета отдала, чтобы я полюбовался тем, как меня любили и ненавидели, — прошептал и смял пустой стакан от кофе "на вынос" в руке.
— Май! — голос Эйна изменился снова, и я посмотрел на друга, а потом за его спину и онемел.
Каждая мышца в моём теле сжалась, а потом оно будто ожило. Горячим потоком кровь снова понесла по венам тепло, а я прошелся взглядом по её фигуре.
Грета вошла в кафе вместе с Райс, и скинула капюшон с головы. Встряхнула волосами, к которым прилип снег, и стала расстегивать свою парку. Она тянула молнию вниз, а у меня кровь сворачивалась прямо в жилах, потому что я не мог оторвать от этого взгляда. Как и от того, когда Грета сняла её, и он коснулся аккуратной груди, талии, узких бедер и ровных оформленных ножек в приталенных джинсах.
Я втянул воздух со свистом и прикрыл глаза, но болван напротив всё равно догадался, что со мной происходит.
— О мама ама криминал… — запел придурок, — О мама е-е-е!
— Ты одноклеточный? — я огрызнулся, а Эйн только умолк и хохотнул со словами:
— Нет, но в этот момент даже амёба умнее Майкла Ли. Ты хочешь эту девку, а в итоге она достанется Нам Джуну, потому что он терять времени не станет. Ты знаешь его. Если этот придурок что-то решил, то пойдёт до конца.
Я сжал челюсть и поднялся.
— Куда собрался? — он схватил меня за руку у стола и потянул обратно, — Сядь и не рыпайся! Хватит бегать за бабой, которой ты нахрен не сдался.
Я вырвал руку из его захвата и отвесил подзатыльник:
— Захлопнись, бл***! И жуй свой сандвич, пока есть чем!
— Ой-ой-ой! Испугал! Жестокий и грозный Майкл Ли, которому девка перца красного в трусы всыпала. Сядь, у тебя стояк через ширинку выпирает так, что тут сейчас табун мокрых цыпочек в очередь встанет!
Я скривился и поправил парку, а потом и вовсе отрезал:
— Американцы, бл***!
— Азиаты, мать вашу! Ты что-то имеешь против национальной принадлежности? Я не знал, что ты расист, Май!
— Если ты не перестанешь трепать языком, я им стану, придурок!
Во мне всё кипело, я не мог успокоиться, а уже то, что лишь посмотрев на неё, мне сорвало крышу, подтвердило мои опасения и слова Сандерса. Меня начинало ломать.
Я только прошел мимо её стола, а меня словно обратно швыряло к ней. Тянуло за жилы, и все о чём я мог думать — Грета Делакруз. Пока дошел до дверей, перебрал в уме пять способов, как вывести её из этого кафе, и шесть мест, где я мог добраться до её тела, снова держать её в руках и дышать теплом. Тупая и постная херня так и лезла в мою голову, пока я не решил, что пора взять себя в руки.
Сел в машину и хотел просто успокоиться, но хер там! Словно в издевку надо мной, у кафе затормозил джип Нам Джуна. Он вышел из машины, а я сжал руль в руках до хруста.
Между нами никогда не становилась женщина. Ни разу ни я, ни он не позволяли себе спутаться с одной и той же девушкой. Даже на один раз. Даже просто так, ради забавы. Всегда стояли жёсткие рамки. Но сейчас…
