— Прости. Ты же знаешь, что я постоянно что-то ляпну не в тему. Прости, Грета. Я совершенно не хотел тебя обидеть.
— Ты ничем меня не обидел, Барни, — я улыбнулась через силу вновь, и продолжила, — Мне пора.
— Хорошо. И это… Если не успеешь до метели уехать, приходи к нам. Мама приготовила отличную индейку. Не иди в мотель к тетке Маржери!
— Договорились, — я снова улыбнулась и поспешила к пансионату.
Мне и вправду не хотелось оставаться ночевать здесь. Всё, чего я желала — ответов на свои вопросы и покоя. Уже сейчас я понимала и мотивы сестры, и то что с ней произошло. Но для полного душевного спокойствия я хотела знать всю правду. Если раньше пастор молчал по вполне понятным причинам, скорее всего зная, что мне не известно ничего, то теперь он ответит на все мои вопросы. И на главный тоже. Почему-то я была уверена, что он знает имя того, кто рассказал всю правду о нашем рождении Изабель.
Я свернула у байкерского бара, который служил некой гостиницей для тех, кто приезжал отдохнуть в нашу глушь, и уверенно пошла в сторону здания пансионата. У въезда стояли две полицейские машины и автомобиль с эмблемой криминальной экспертизы. Вокруг столпились люди. Большинство из них — местные, которые видимо получили новую новость для обсуждения на весь последующий месяц вперёд.
Пошел крупный снег и вскоре поднялся ветер. Я хотела переждать, пока все эти люди уйдут, поэтому остановилась у поворота к воротам пансионата и укуталась сильнее в парку. Меня не было видно и это радовало. Я не хотела ещё одной беседы, подобной той, которая состоялась с Барни.
Когда местные стали расходиться, я решилась войти на территорию, но не успела ступить и шагу, как крепкая рука обхватила мою талию, а другая зажала мне рот. Запах натуральной кожи перчатки был смешан с ароматом одеколона, который я слишком хорошо помнила.
— Что ты здесь делаешь? Пришла исповедовать свои грешки, Делакруз? Я готов выслушать их и отпустить тебе всё, что угодно, — горячее дыхание обожгло мочку уха и заставило расслабиться.
Мне показалось, что я ожила. Звуки вернулись в мой мир, а взгляд стал воспринимать цвета. Дыхание выровнялось, но этот голос не принес мне покоя. Он оживил меня, но заставил ощутить такую грусть и собственную ничтожность, что мне захотелось немедленно сбежать. Точно так же, как и всегда, с того самого момента, как поддалась порыву ненависти.
Ради чего? Ради пустышки, ведь могла же сама себе признаться, что ещё после того, как Май поцеловал меня на вечеринке в сестринстве, я потеряла голову. Просто отключила её и напридумывала высокопарных и праведных вещей. Он заставил меня хотеть себя, хотеть его. Этот парень содрал ширму с моей идеальной жизни, лишь прикоснувшись к моим губам и ко мне.
"Люди… Мы несовершенные существа. Нам присуще совершать ошибки, а потом корить себя за них. Мы не идеальны, и потому мы живы. '
Май прижимал меня к себе, а я невольно прижалась к нему и сама. Подняла руку и нашла его ладонь, которая лежала на моей талии. Положила свою сверху и прикрыла глаза, чтобы вспомнить те чувства, которые мне дарил только он.
Парень тяжело выдохнул мне в ухо, и прижал ещё сильнее. Это было так приятно, словно мы не стоим посреди метели и холода, а перед окном, и лишь наблюдаем за ними.
— Пошли! — он отпустил меня так же резко, как и притянул, но я не послушала его и двинулась в сторону входа.
— Если ты ищешь пастора, то напрасно. Старик не встретится с тобой, — прозвучало за спиной, и я обернулась.
Медленно повела взглядом по его фигуре. Неизменно черный цвет. Постоянно в черном, и только немного смуглая кожа лица с неестественно бледно-розоватыми губами. Это все цвета Майкла Ли.
Май буравил меня тяжёлым взглядом, а потом остановился на моих глазах.
— Ты плачешь… — прошептал он, но я не обратила внимания на эти слова.
Я догадалась, что Май не спроста пришел сюда. Видимо, как и я, хотел найти ответы на свои собственные вопросы, прочитав дневник Иззи.
— Почему ты продолжаешь? Зачем ты лезешь в это всё? — я повернулась к нему лицом и ощутила, как начинаю снова задыхаться.
— Мы можем поговорить не здесь? Тебе не кажется, что кусты в метель — не самое удачное место для беседы такого рода?
— Я пришла сюда не с тобой говорить.
— Но тебе будет интересно… — он снял перчатки, расстегнул липучки на спортивной удлиненной парке и достал тетрадь Изабель, — … узнать кое-что об этом, Делакруз. Как и том, чей труп нашли сегодня в этом лесу собаки. Ирония судьбы. Гниющую плоть грязного пса нашла собака.
— О чем ты? — я не выдержала, и подошла к нему, на что меня опять прижали к себе и увлекли в тень тех самых кустов.
— Вы уверены? Да, хорошо. Тогда запрашивайте и поднимайте дело Делакруз. Она единственная, кто связана с телом и местом обнаружения.
Я вздрогнула всем телом, но Май сдавил меня сильнее в руках и опять зажал рот ладонью.
— Тихо! — после этого рыка, я застыла и подняла не него испуганный взгляд.
"Что происходит? Почему моя сестра опять втянута во что-то?"
— Иди со мной и не рыпайся, Делакруз. Начнёшь брыкаться, силком потащу! Выбирать тебе — либо сама, либо с синяками? — Май отпустил моё лицо и посмотрел поверх моей головы на то, что происходит перед входом в пансионат.
— Пошел ты к черту, Ли! — я попыталась вырваться, но меня опять прижали и уже так, что я реально ощутила боль.
— Охотно, но вместе с тобой! — прошипел мне в лицо парень, и продолжил, — Ты идиотка? Я думал, ты умнее, раз в Гарварде училась, дура! Если они сейчас тебя встретят, тут же отвезут с собой в участок и половину ночи ты будешь отвечать на один единственный дебильный вопрос: что сестра подозреваемой делала на месте убийства?
— Что ты, мать твою, несёшь? — я стала отпихивать его, но всё тщетно.
— Ты меня достала, Делакруз.
Май зажал мне рот снова и потащил за собой силком. Естественно в такой ситуации я думала только о том, что он наговорил мне, поэтому когда меня опять впихнули в салон машины, я не выдержала:
— Ты охреневший, отбитый тип, который не понимает слова нет, бл***!
— А ты тупая идиотка, которая даже не знает почерка родной сестры, бл***!!!
Май так рявкнул, что кажется задрожали стекла в салоне. Он глубоко дышал и смотрел на моё лицо всё с той же злостью. Всё с той же злобой в глазах.
— Дура! Идиотка, которая мне все мозги вынесла и продолжает выносить прямо сейчас, потому что не понимает элементарных вещей! Спустись на землю, Делакруз! — он говорил это так, словно плевал мне прямо в лицо.
Но при этом вакуум в моей груди исчезал, а место, которое он занимал, заполняло совершенно другое чувство. И оно было к этому парню. К человеку, которого я ненавидела. К мужчине, чувства, к которому начались из злобы, обиды и мести.
