Пирс Энтони. Властью Песочных Часов
— Piers Anthony. Bearing an Hourglass (1984) («Incarnations of Immortality» #2). Пер. — В,Задорожный, В.Казанцев.
Изд. «Полярис», 1997 («Миры Пирса Энтони»).
OCR & spellcheck by HarryFan, 19 December 2001
1. НЕОБЫЧНАЯ ПРОСЬБА
Нортон бросил рюкзак и двумя пригоршнями зачерпнул воду. Он пил, наслаждаясь прохладой, от которой немели зубы и деревенело небо. И не скажешь, что родник искусственный: охлажденный с помощью магии, он казался природным.
Нортон прошел пешком двадцать миль через культивированную девственность городского парка и готовился к ночному привалу. Еды осталось на один раз; утром придется пополнить запасы — дело затруднительное, так как он на мели. Ну да ладно, чего беспокоиться раньше времени.
Осторожно, чтобы не повредить живые растения, Нортон насобирал сухих веток и листьев и сложил их в ямке, нашел немного сухого мха и поместил его внутрь сооруженной пирамиды. Затем пробормотал заклинание для разжигания огня, и вспыхнуло пламя.
После этого Нортон принес три камня, положил их у разгорающегося костра и развернул небольшую сковородку. Затем распаковал рис по-испански, перемешал и высыпал его на сковородку, встряхивая при этом смесь, чтобы рис не подгорел на набирающем силу пламени. Когда он зарумянился, Нортон плеснул на сковороду пригоршню воды. Протестующе взвился густой пар. Пар улегся, и Нортон поставил сковородку на камни — теперь рис мог прекрасно жариться и без него.
— Вы не могли бы со мной поделиться?
Нортон в удивлении поднял взгляд. Обычно он настороженно относился к другим существам, в особенности к людям; даже сосредоточившись на приготовлении пищи, он был настроен на звуки окружающей природы. Однако на этот раз голос раздался, казалось, ниоткуда.
— Это все, что у меня есть, — ответил Нортон. — Я поделюсь.
Похоже, сегодня ему суждено остаться полуголодным, но он не любил говорить «нет».
Человек подошел ближе — совершенно беззвучно. Лет двадцати пяти, то есть на добрый десяток лет моложе Нортона, мускулистый и натренированный. Одет он был хорошо — так одевались горожане из высшего общества, однако ладони у него были загрубелые, ладони человека, занимающегося тяжелым физическим трудом. Богатый, но не изнеженный затворник.
— Вы, как я погляжу, человек независимый, — заметил незнакомец.
Свой свояка видит издалека!
— Страсть к путешествиям, — пояснил Нортон. — Почему-то мне всегда хотелось увидеть обратную сторону горы. Любой горы.
— Даже если вы знаете, что гора искусственная? — Незнакомец выразительно обвел взглядом окружающий ландшафт.
Нортон беззаботно рассмеялся:
— Я отношусь как раз к этому разряду глупцов!
— Глупцов? — Мужчина поморщил губы. — Не похоже. — Он пожал плечами. — Не приходило когда-нибудь в голову осесть с хорошей женщиной?
Парень смотрит прямо в корень!
— Частенько. Но редко это удавалось больше чем на неделю или две.
— Наверное, просто не встречали никого, кто был бы достаточно хорош на протяжении года или двух.
— Возможно, — без всякого смущения согласился Нортон. — Я предпочитаю относиться к этому философски. Я путешественник; большинство же женщин домоседки. Если я найду когда-нибудь такую женщину, которая разделит со мной мое увлечение… — Он замолчал, пораженный новой мыслью. — Меня оставляют в такой же степени, как оставляю я. Женщины предпочитают моей компании свое жилище, во многом они схожи с кошками. Я трогаюсь с места, они остаются… Но мы с самого начала знаем характер друг друга, так что не рушатся ничьи ожидания.
— Да, мужчина — это одно, а женщина — другое, — согласился незнакомец.
Нортон принюхался к запаху пищи.
— Рис зачарован на быстрое приготовление и почти готов. У вас есть тарелка? Я могу вырезать из дерева… — Он прикоснулся к охотничьему ножу.
— Мне не нужна тарелка. — Незнакомец улыбнулся, увидев, как подозрительно взглянул на него Нортон. — Я на самом деле не ем, я просто испытывал ваше гостеприимство. Вы были готовы остаться голодным, чтобы поделиться со мной.
— Ни один человек не может долго жить без еды, а насколько я вижу, вы не аскет. Я вырежу вам тарелку…
— Меня зовут Гавейн. Я призрак.
— Нортон, — представился Нортон. — Я человек без ремесла, за исключением, может быть, умения рассказывать истории. А теперь не будете ли вы любезны повторить, что вы сказали о себе?
— Призрак, — повторил Гавейн. — Сейчас продемонстрирую.
Он протянул Нортону сильную руку. Нортон сжал ее, ожидая рукопожатия до хруста в костях, но встретил лишь воздух. Он еще раз попробовал осторожно коснуться руки Гавейна. Его рука встретила пустоту; она прошла сквозь костюм и руку Гавейна, не встретив никакого сопротивления.
— Да, тут не поспоришь, — с грустью согласился Нортон. — Неудивительно, что я не услышал вашего приближения! Но вы выглядите таким телесным…
— В самом деле? — спросил Гавейн, становясь полупрозрачным.
— Никогда не доводилось встречать настоящих… э-э… призраков.
— Как бы там ни было, я самый настоящий! — Гавейн рассмеялся и снова принял прежний вид. — Нортон, вы мне нравитесь. Вы независимы, самостоятельны, не тщеславны, великодушны и открыты. Я уверен, что наслаждался бы вашим обществом, если был бы жив. Мне кажется, вас можно попросить об одолжении.
— Я сделаю одолжение любому мужчине, так же, как и любой женщине! Но сомневаюсь, что смогу много сделать для призрака. Полагаю, вы не слишком интересуетесь материальным миром.
— Интересуюсь, хотя не способен воздействовать на него, — ответил призрак. — Принимайтесь за свой ужин и послушайте, если угодно, мою историю. Тогда станет ясно, какое мне можно сделать одолжение.
— Всегда рад компании — как реальной, так и призрачной, — сказал Нортон, усаживаясь на удобно положенный камень.
— Я не галлюцинация, — заверил его мужчина. — Я настоящий человек, которому довелось умереть.
И пока Нортон ел, привидение рассказывало о себе.
— Я родился в богатой и благородной семье, — начал Гавейн. — Меня назвали в честь сэра Гавейна, рыцаря Круглого стола короля Артура. Сэр Гавейн является моим далеким предком, и с самого начала от меня ожидали великих деяний. Еще до того как я научился ходить, я мог держать в руках нож; я искромсал свой матрац и выполз, чтобы подкрасться к Эльфу…
— К эльфу?
— Эльф — маленький домашний дракончик, всего пол-ярда длиной. Я ужасно перепугал беднягу; он дремал на солнышке. После этого моим родным пришлось поместить меня в стальной детский манеж. Когда мне было два года, я сделал из одеяла веревку и взобрался по ней на стенку манежа, чтобы поохотиться за кошкой. После того как она исцарапала меня за то, что я отрезал ей хвост, я подверг ее вивисекции. Поэтому ко мне приставили кота-оборотня, который, каждый раз когда я особо досаждал ему, превращался в самую отвратительную сварливую старуху. Он, конечно, отвечал мне по достоинству: когда я поджаривал его кошачий хвост, превращался в человека и жарил ремнем меня. С тех пор, признаться, терпеть не могу магических животных.
