ГОСПОДИ, ДАЙ МНЕ
ДУШЕВНЫЙ ПОКОЙ,
ЧТОБЫ ПРИНИМАТЬ
ТО, ЧЕГО Я НЕ МОГУ ИЗМЕНИТЬ,
МУЖЕСТВО —
ИЗМЕНЯТЬ ТО, ЧТО МОГУ,
И МУДРОСТЬ —
ВСЕГДА ОТЛИЧАТЬ
ОДНО ОТ ДРУГОГО
[357]
Вскоре после выхода романа Курт признался мне, что стянул эту молитву из рассказа Мэри Кэтлин О’Доннелл, его студентки (и моей приятельницы). Он уверял, что никогда прежде так не поступал – ничего не воровал из текстов своих студентов. Он явно испытывал некоторый стыд по данному поводу.
Тоже мне, похищенное имущество! Вскоре после того, как он мне это поведал, я увидела эту молитву на вышитой картинке в рамочке, висящей на кухне в сельском доме моей матери. Как выяснилось, «Анонимные алкоголики» взяли ее на вооружение задолго до «Бойни» и рассказа Мэри
[358]. Вероятно, Мэри узнала ее именно от них. Этот текст – общественное достояние.
Или возьмем, скажем, всякие теории социальных изменений, придуманные Воннегутом в «Сиренах Титана». Они явно выросли из реальных теорий, которые некогда создал его наставник Слоткин, о чем свидетельствует, например, такая цитата:
Вот что он [Румфорд] пишет в своей «Карманной истории Марса»: «Тот, кто хочет добиться серьезных перемен в Мире, должен уметь устраивать пышные зрелища, безмятежно проливать чужую кровь и ввести привлекательную новую религию в тот короткий период раскаяния и ужаса, который обычно наступает после кровопролития»
[359].
Два романа спустя Воннегут, судя по всему, применил эти теории для создания персонажей и «привлекательной новой религии» – боконизма. Пятьдесят восьмая глава «Колыбели для кошки» под названием «Особая тирания» повествует о том, как «новые завоеватели» вымышленного острова Сан-Лоренцо
мечтали осуществить в Сан-Лоренцо утопию.
С этой целью Маккейб переделал всю экономику острова и все законодательство.
А Джонсон придумал новую религию. Тут Касл снова процитировал очередное калипсо:
Хотелось мне во все
Какой-то смысл вложить,
Чтоб нам не ведать страха
И тихо-мирно жить,
И я придумал ложь —
Лучше не найдешь! —
Что этот грустный край —
Сущий рай!
И еще:
Боконон [друг Маккейба] был убежден, что здоровое общество можно построить, только противопоставив добро злу и поддерживая высокое напряжение между тем и другим
[360].
С этой целью данную религию запретили. И учредили особые законы. Вот один из них:
КАЖДЫЙ ИСПОВЕДУЮЩИЙ БОКОНИЗМ НА ОСТРОВЕ САН-ЛОРЕНЦО… УМРЕТ НА КРЮКЕ!
[361]
В общем, поприветствуем славные времена.
~
Еще из К. В.:
Уж не знаю, как там другие объясняют свои выдумки. Мои книги – это протест против всяких объяснений. Меня жутко бесит, когда мне растолковывают, что происходит
[362].
«Курт по-своему смотрел на людей, особым образом создавал своих персонажей, – говорит Сидни Оффит. – Возьмите Билли Пилигрима в “Бойне номер пять”. Он кажется каким-то басенным персонажем. Если бы мы с вами писали историю о Дрездене, мы пытались бы выжать из этих сцен все возможные эмоции. А вот Курт – нет.
Зато в историях Курта всегда происходило нечто еще, в них крылся второй план, духовный. Сама по себе религия – это такой вот второй план, духовный прыжок ‹…›. У Воннегута, можно сказать, происходят научно-фантастические прыжки»
[363].
Глава 22
Регенерация
Если вы долго и упорно продолжаете писать, вопросы, которые вас заботят, будут снова и снова проступать – в самых разных формах.
Даже спустя много лет после того, как Воннегут, по его собственным словам, окончательно разделался с самоубийством своей матери, написав «Завтрак для чемпионов», это событие продолжало воплощаться в его текстах
[364]. Более того, три романа спустя он подошел к нему еще более прямо. Речь идет о романе «Малый не промах»:
Я охотно попытался бы подробнейшим образом проанализировать характер Селии Гувер, если бы думал, что это имеет хоть какое-то отношение к тому, что она покончила с собой, наглотавшись «Драно»
[365]. Но как фармацевт я считаю себя обязанным отдать должное амфетамину, который ее до этого довел.
Вот предостережение, прилагаемое в обязательном порядке к каждой партии амфетамина при выпуске с фабрики:
«Амфетамином часто злоупотребляют. Наблюдается привыкание, возникает наркомания, тяжелые нарушения социальной адаптации. Известны случаи, когда пациенты самовольно увеличивали дозы в несколько раз. Резкое прекращение приема после длительного употребления больших доз вызывает апатию, депрессивное состояние; отмечены изменения в электроэнцефалограмме во время сна.
Хроническое отравление амфетамином вызывает острый дерматоз, бессонницу, раздражительность, повышенную возбудимость, изменение личности. Наиболее тяжелые симптомы хронической интоксикации дают картину психоза, почти неотличимого от шизофрении».
Угощайтесь!
[366]
Позже повествователь-фармацевт, мысленно превращающий самые жуткие свои воспоминания в пьесы, вспоминает, как Селия постучались к нему в заднюю дверь, выпрашивая еще одну дозу. «Существо повернулось ко мне, и я увидел изборожденную морщинами маску с почти беззубым ртом – все, что осталось от лица Селии Гувер, когда-то первой красавицы города».
