Руди. Вы пришли, потому что вас больше не пускают ни в одну аптеку. И я вам не дам этот яд, хотя бы сам Господь Бог выписал вам рецепт. А теперь вы скажете, что вовсе меня не любите.
Селия. Просто не верится, что ты такой злой!
Руди. Кто же тот добряк, что травил вас столько лет? Знаю, доктор Митчелл – заодно с владельцами аптеки на Фэйрчайлдовских холмах! Теперь они до смерти перепугались, что довели вас до такого состояния. Но слишком поздно
[367].
Всё вышеприведенное – выдумка. Мать Воннегута не глотала «Драно». У нее не было амфетаминовой зависимости. Вот что произошло на самом деле (опять же, по словам Воннегута):
‹…› Когда моя мать тронулась умом, а было это задолго до того, как тронулся умом мой сын, задолго до того, как мой сын родился, – когда это с ней случилось и она в конце концов наложила на себя руки, я решил, что тут все дело в скверной химии, и до сих пор так думаю, хотя у нее было ужасное детство. Два пагубных для нее химических вещества могу даже назвать конкретно: фенобарбитал и алкоголь. Оба они, конечно, не сами по себе взялись, ей наш семейный врач велел принимать фенобарбитал, потому что она плохо спала
[368].
В художественном тексте Воннегут заостряет правду – как поступает всякий хороший прозаик.
~
Ну так вот, насчет правды и вымысла. Как-то раз я посетила устроенную журналом Slate конференцию, посвященную «Бойне номер пять» и фанфикам. Участники этого мероприятия из числа сотрудников редакции журнала утверждали, что мать Курта страдала от амфетаминовой зависимости и ведрами глушила «Драно».
Они перепутали вымысел с фактами. Плохо подготовились.
~
Заботящие вас проблемы могут не только всплывать в ваших произведениях почти без вашего ведома: вы можете намеренно перерабатывать их, развивать соответствующие темы. Так или иначе и при интуитивном, и при целенаправленном подходе полезно иметь в виду уже упомянутый здесь пример из практики Воннегута: то, как на страницах своей прозы он буквально воплотил в жизнь трюизм «Все люди сотворены равными».
Такое воплощение имеет место, скажем, в его первом романе «Механическое пианино», где персонажи обсуждают эту идею:
– Что ж, я считаю, что вывешивать для общественного обозрения показатели интеллекта
[369] каждого – это трагическая ошибка. Я думаю, что первое, что придет в голову революционерам, – это перебить всех, у кого ПИ выше, скажем, 110.
‹…›
– ‹…› Все сейчас подготовлено для классовой войны на сравнительно определенных демаркационных линиях ‹…›. Критерий ума лучше денежного критерия, но лучше вот на сколько. – И Лэшер отмерил примерно одну шестнадцатую своего ногтя.
– И это, пожалуй, самая строгая иерархия, какую только можно придумать, – заметил Финнерти. – Да и как кому-нибудь повысить свой ПИ? [курсив мой. – С. М.]»
[370]
В своем втором романе, «Сиренах Титана», Воннегут воплощает эту же идею в рамках общества, описанного по законам жанра научной фантастики:
Он поднял руку… и на запястье у него зазвенела насыпанная в голубой мешочек дробь.
Точно такие же мешочки были привязаны к другому запястью и к обеим ногам, а на груди и на спине лежали тяжелые железные пластины, поддерживаемые лямками.
Эти вериги представляли собой дополнительный вес, назначенный ему в гандикапе жизни.
Редуайн нес дополнительный вес в сорок девять фунтов – и гордился этим. Более сильному назначили бы вес побольше, а слабому – поменьше. ‹…›
Самые слабенькие и жалкие были вынуждены наконец признать, что скачка жизни организована честно
[371].
Воннегут описывает и вполне реалистичные «гандикапы»:
Но кое-кто ‹…› – немногие истинные приверженцы новой религии – выбрал себе бремя, не столь бросающееся в глаза, зато куда более характерное и эффективное.
‹…› Молодой смуглый брюнет, который был не в силах уничтожить сводившую женщин с ума хищную мужественность ни дрянной одеждой, ни отвратительными манерами, обременил себя женой, которую от секса тошнило.
А жена молодого брюнета, которая вполне могла гордиться своим значком-ключиком общества Фи-Бета-Каппа
[372], обременила себя мужем, который не читал ничего, кроме комиксов
[373].
«Сирены Титана» вышли в 1959 г., а два года спустя в Fantasy and Science Fiction Magazine появился воннегутовский рассказ «Гаррисон Бержерон», где главное фантастическое допущение – полное всеобщее равенство. В этом рассказе Воннегут отказался от реалистичного изображения «не столь бросающихся в глаза, зато куда более характерных и эффективных» гандикапов. Он сосредоточился на физически очевидных, тем самым сохраняя компактность рассказа, который благодаря этому бьет в цель. Получилось очень смешно. И при этом жутковато.
Глава 23
Мать всех жемчужин
Представим себе гигантскую люминесцирующую жемчужину, сияние которой затмевает жалкое свечение всех жемчужинок поменьше, расположенных вокруг нее.
Вот вам Мать всех жемчужин – то есть перлов – мудрости. Эту истину Курт предложил нам в Айове. Она касается механики написания художественной прозы. Внимание:
Вы работаете в развлекательном бизнесе.
Он стоял перед аудиторией, покачивая головой над чьим-нибудь текстом, и повторял эту максиму. Снова и снова.
Помню, вначале меня это потрясло. «Развлекательный бизнес» – это было что-то про Голливуд с его грубым сверканием, глянцем и блеском.
Я лично вообще-то не собиралась никого развлекать. Я просто хотела выплеснуть скорбь и возмущение, копившиеся у меня в груди. У всех, кто занимался в мастерской, было что выплеснуть. И у наших преподавателей – тоже. Мне казалось, что к самому Курту это относится больше всего. Он тогда как раз писал «Бойню номер пять». Мы в общих чертах знали о его опыте военнопленного, о том, как над ним рвались зажигательные бомбы.
