Вне зависимости от того, «подстроено» это или нет, авторское «я» и множество сторон авторской личности так или иначе проявляются в персонажах, создаваемых автором. Чем больше граней своей личности вы способны понять и отразить, тем больше вы растете и тем лучше будет ваша художественная проза. Вы, так сказать, повстречаете самого себя на реке.
Глава 27
Звучание прозы
Любую историю формирует завязка, но автор должен позаботиться о языке и настроении
[478].
Расслабленно-ленивый или четкий и заостренный, пышный или минималистичный… – нам многое удается узнать и почувствовать о времени, месте, персонажах, общем ощущении текста по его звучанию.
Автор художественной прозы должен предоставить нам, помимо всего прочего, убедительный диалог. Это настоящее искусство. Всякий, кому доводилось записывать чью-нибудь речь и затем пытаться превращать эту дословную запись в литературный текст, обнаруживал, каков он, реальный разговор, сколько в нем повторов, эканий, хмыканий и всяческих «ну», как его смысл зависит от интонаций и жестов.
Ну да, Курт Воннегут утверждал, что в его родном Индианаполисе «обычная речь звучит словно жестянка, разрезаемая ленточной пилой». Однако на самом-то деле он отлично слышал звучащую речь и отлично умел передавать ее в тексте.
Вероятно, вы тоже так можете. Развивайте в себе это умение.
Воннегут часто читал свою прозу вслух. Его выросшие дети вспоминают, как в Барнстейбле слышали это чтение, доносившееся из его кабинета. «Отец постоянно работал над своими текстами, снова и снова бормоча себе под нос то, что уже сделал, покачивая взад-вперед головой, помогая себе жестами, меняя тональность и ритмику слов», – вспоминает его сын Марк
[479].
А вот слова самого К. В.:
Там, на мысе Код, я действительно говорил сам с собой, а потом перестал – толком не знаю почему. Видно, боялся, как бы кто-нибудь не услышал и не сволок меня в психушку. Но когда я был помоложе, то всегда вначале произносил вслух все речи, которые готовил, и вообще пробовал на слух фразы, которые писал, старался узнать, легко ли их проговорить
[480].
Другие прозаики, славящиеся стилем (скажем, Грейс Пейли
[481]), проделывали то же самое. Читая текст вслух, вы слышите его не так, как при обычном безмолвном чтении, когда голоса звучат лишь у вас в голове.
~
Будучи прозаиком, вы имеете возможность вволю экспериментировать со звучанием. Вы можете имитировать речь разных людей, играть со стилем повествования, менять тональность и интонации – в зависимости от того, какую историю вы рассказываете. Но при всем при том существует ваш собственный узнаваемый писательский голос. (Во всяком случае он должен существовать.)
КУРТ ВОННЕГУТ-МЛ.
Скаддерс-лейн
Западный Барнстейбл
Массачусетс
11 июня 1968 г.
Дорогие Стивен и Сьюзен,
мы очень опечалены тем, что не будем иметь удовольствие видеть вас у себя. Умоляем вас прибыть когда-нибудь позже.
Я какое-то время изучал антропологию в Чикагском университете, и тамошние спецы по физической антропологии страшно злились на Господа, так скверно сотворившего зубы. Они держатся всего лет двадцать – совершенно ничтожное время.
Между прочим, Стивен, твое превосходное письмо стало для меня первым признаком того, что ты можешь высказываться на бумаге и комично, и раскованно. Все прочие твои тексты были ужасно мрачными, книжными, французскими. Попробуй-ка побыть в них настоящим южноафриканцем – и посмотри, что из этого выйдет. В «Нью-Йоркере» тебя тогда страстно полюбят, и гонорары польются рекой.
В Лондоне меня познакомили с Майклом Сиссонсом, заявив, что это самый крутой из местных литагентов. У меня же сложилось такое впечатление, что он был бы столь же счастлив и успешен, занимаясь продажей недвижимости.
Насчет Чили: когда Нельсон Олгрен впервые встретился с Хосе Доносо, он сурово поглядел на Хосе и изрек: «Думаю, очень славно родиться в такой длинной и узкой стране».
Мой гуггенхаймовский год подходит к концу
[482]. Я уже получил последний чек. За этот год я дописал свою книгу про войну, сочинил небольшой сценарий для фильма, сделал несколько статей и обзоров. Вот так. Ну и хватит про этот год.
Обнимаю.
Приведу отрывок из письма, которое Курт некогда прислал мне и Стивену Грею, моему южноафриканскому соученику и другу. В этом послании, написанном летом, вскоре после того, как Воннегут ушел из айовской мастерской, он дает советы о том, как воздавать должное собственному уникальному голосу. Мы со Стивеном планировали посетить К. В. и его жену Джейн на мысе Код. Стивен, разговаривавший с явным йоханнесбургским акцентом, написал Курту, что мы не сможем приехать, потому что ему, Стивену, требуется срочно пойти к дантисту. В третьем абзаце своего очаровательного ответа Курт дает потрясающую рекомендацию насчет писательства.
Совет касается не только Стивена Грея, но и вас: пытайтесь быть тем, кто вы есть, не стыдитесь своего происхождения – и увидите, что будет.
~
Воннегут редко высказывался по поводу языка, но ему есть что показать и в этом смысле. Ниже я предлагаю вам небольшое исследование его отношений с языком, его пользования языком – для вашего просвещения, а возможно, для того, чтобы вы кое-что из этого переняли.
Курт Воннегут хорошо умел слышать музыку. Он часто упоминает ее в своих произведениях – и всегда как нечто великолепное, как доказательство чуда жизни.
Если я когда-нибудь все же умру – Боже упаси, конечно, – прошу написать на моей могиле такую эпитафию:
НЕОПРОВЕРЖИМЫМ
ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ
СУЩЕСТВОВАНИЯ БОГА
БЫЛА ДЛЯ НЕГО МУЗЫКА
[483]
Рискну заявить, что самые милые создания Воннегута – гармониумы из «Сирен Титана». Их планета – Меркурий – «певуче звенит, как хрустальный бокал». Они «льнут к поющим стенам своих пещер» и «питаются вибрациями» – «поглощают звуки Меркурия»
[484].
