Это послание обращено к Харрису-рубашечнику. У меня есть деловое предложение для человека, который сумел бы выпускать галстуки-бабочки и продвигать их на рынке. Ты бы смог? Сам я совершенно не разбираюсь в одежном деле, так что, может, вся эта затея нелепа и смехотворна.
В общем, у меня есть идея галстука-бабочки. Если ты что-то такое уже слышал, думаю, ты согласишься: это вполне может стать сенсационной модой среди подростков на несколько очень доходных недель.
Тебя интересуют такие штуки? Само производство галстука обойдется в сущие гроши: эта вещица не требует ни механических устройств, ни проводов, ни электронных трубок. Просто самый обычный, непритязательный галстук-бабочка (нет, черт побери, он не светится в темноте), собираемый из частей точно так же, как всякий другой. Но есть в нем одна особенность, которая позволит очень легко его продвигать.
Ну как, тебе такое интересно? Если да (и если идея чего-то стоит), как ты меня вознаградишь?
[638]
~
Романы приносили меньше денег, чем рассказы.
«Doubleday хочет, чтобы я расширил “Барнхауза”, сделав из него полноценный роман. Что ж, тогда я смогу заработать еще 750 долл.», – не без иронии пишет Воннегут Харрису.
Но лишь с помощью жанра романа он сможет освободиться от диктата рынка популярных журналов с его строгими правилами и по-настоящему сказать свое слово в литературе.
«А еще я продвигаю одну свою писательскую затею – думаю, она окупится ‹…›, – доверительно сообщает он в том же письме. – Я надеюсь завоевать репутацию неплохого фантаста»
[639].
~
Внутренний конфликт К. В. – между риском заняться тем, чем он хотел, и обязанностью кормить семью при неприязни к нудной корпоративной работе – всплывает в его художественной прозе тех лет, особенно заметно – в рассказе «Олень»
[640] и романе «Механическое пианино».
Такие конфликты терзали не его одного. Многие ветераны, вернувшиеся со Второй мировой, с тоской обнаруживали, что прозябают в унылых пригородах и работают на корпорации. В середине 1950-х гг. на некоторое время стали бестселлерами исследование «Человек в организации» Уильяма Уайта и роман «Человек в сером фланелевом костюме» Слоуна Уилсона. Оба автора критиковали конформистскую ментальность, свойственную корпоративному миру.
~
Основной тезис, который здесь важно подчеркнуть: с тех пор многое, казалось бы, переменилось, однако положение писателя, в сущности, осталось таким же. Ну да, Воннегут неплохо зарабатывал на своих рассказах и, что называется, собаку на них съел. Сегодня такой заработок невозможен. Но, хотя он ушел из GE, чтобы полноценно заниматься писательством, ему пришлось, по сути, сменить одну работу на несколько. Да, он учился создавать чертовски хорошие – и хорошо продаваемые – истории, но почти всё время писал не то, что хотел.
Сегодня вы можете писать что хотите – и научиться писать хорошо. Просто вы не сумеете на этом заработать – более того, вам, скорее всего, придется платить за обучение. Конфликт между фрилансерством и надежной службой с девяти до пяти никуда не делся.
«Психологически, – признаётся Курт, – Килгор Траут – то, чем, как мне одно время казалось, я могу стать: я заметил, как бедны фантасты, а ведь я тогда был одним из них, причем, надо полагать, одним из самых бедных»
[641].
«Когда мне было десять лет, – вспоминает Марк Воннегут, – Курт спросил, нельзя ли ему одолжить у меня те триста долларов, которые я скопил, развозя газеты на велосипеде»
[642].
Из романа «Дай вам бог здоровья, мистер Розуотер»:
– Как я хотел бы, чтобы тут присутствовал Килгор Траут, – продолжал Элиот, – и я мог бы пожать ему руку и сказать, что он величайший писатель современности. Мне только что сообщили, что он не смог приехать, потому что ему нельзя бросить работу! И какую же работу общество предоставило этому величайшему пророку? – Элиот даже задохнулся, у него не хватало духу выговорить, какую работу дали Трауту: – Он занимается гашением премиальных талончиков!
[643]
~
Но, как говорится, есть и хорошие новости.
Воннегут боролся, ему приходилось нелегко. Если вы писатель, вам, скорее всего, тоже придется сражаться за достаток. Но это не так уж плохо. Если вы боретесь, значит, вы активно вовлечены в жизненные процессы, вы учитесь, вы к чему-то стремитесь. Гораздо паршивее вялость, апатия, бесцельность.
Прислушайтесь к словам Воннегута ниже: самый тяжелый период его жизни (с экономической точки зрения) стал для него самым продуктивным с точки зрения творчества.
Основная часть моих вещей написана на мысе Код, где я жил с 1950 по 1970 г. ‹…›: вероятно, это был стержень моей творческой жизни. ‹…› Мне в общем-то следовало быть вполне довольным тем, что я наваял к 1970 г., когда я наконец уехал с мыса Код. Я частенько бродил по тамошним соленым топям, передо мной взлетали дикие гуси, и после четырехчасовой прогулки я возвращался домой, чувствуя себя здоровым и счастливым ‹…›
[644].
~
В. «Обычная работа»
‹…› Для детей Депрессии потерять работу – то же самое, что потерять бумажник или ключ от собственной квартиры. Приходится обзавестись другим
[645].
Иногда необходимость «обзавестись другой работой» дает ошеломляющие результаты. «Курт Воннегут однажды написал, что “лишь полный псих хочет быть президентом”. Но он помог мне стать спичрайтером Белого дома. [Так Роберт Лерман начинает одну из своих статей в The New York Times.] В 1965 г. Воннегут был моим наставником в Писательской мастерской Айовского университета. Там я учился писать художественную прозу. Однажды он сказал, что мог бы выбить для меня должность ассистента, но надо будет преподавать ораторское искусство.
– Но я ничего не смыслю в ораторском искусстве, – заметил я.
Он ответил примерно так:
– А ты научись. Этому учат за тысячу восемьсот баксов
[646]»
[647].
