– Лену не хочешь подставлять? – вкрадчиво, чтобы не взбесить дружка, спросил Сергей.
– При чем тут она? – Мишка не уловил подвоха в вопросе. Если бы он хоть на минуту задумался, то понял бы скрытый смысл слов Козодоева: «Из-за девчонки решил друга продать? Эх ты, тряпка! А еще уличным пацаном себя считал!»
– Нам надо о себе подумать, – продолжил Быков. – Если сами не повинимся, то больше срок дадут.
– Мне виниться не в чем, – жестко сказал Козодоев. – Если за тобой есть грех, так иди, пиши явку с повинной, а меня в той квартире не было.
– Как это не было? – растерялся приятель. – Ты же это, как его, мы же ради твоей матери пошли…
– Я никуда не ходил, – твердо заявил Сергей. – Меня никто не видел. Если хочешь сидеть, садись…
Договорить Козодоев не успел. Мишка без замаха врезал ему по лицу. Не успей Сергей в последнюю секунду отклониться, снес бы ему приятель челюсть. Прямо с лоджии бы в больницу увезли.
– Ах ты, козел, – задыхаясь от гнева, просипел Быков. – Тебя, значит, там не было!
В этот критический миг Козодоев не потерял самообладания.
– Стоп! – твердо и властно остановил он разъяренного приятеля. – На сегодня хватит!
Его уверенный, спокойный тон подействовал на Быкова. Он опустил кулаки, перевел дух.
– Завтра договорим, – за двоих решил Сергей. – В серьезном деле нечего горячку пороть. С кулаками бросаться – ума много не надо, а вот решить, как нам выйти из положения, – это надо спокойно обдумать. Срок над нами обоими висит, так что нам надо друг за друга держаться, а не предъявы накатывать, кто что сделал. Лады?
– Завтра, здесь же, в два часа, – поставил условие Быков. – И запомни, если не придешь, я один в ментовку отправлюсь и во всем сознаюсь. Я за тебя сидеть не собираюсь. Ты понял меня, Козлодоев? Тебе от этой мокрухи не отвертеться…
Сергей не стал дослушивать угрозы и вернулся в подъезд. Чтобы не думать о поставленном ультиматуме, он стал заигрывать с Машей Прудниковой, считавшейся самой распущенной девчонкой в компании. Быков, так до конца и не успокоившийся, задерживаться в двенадцатиэтажке не стал и первым ушел домой. Кайгородовой в тот вечер не было.
18
В этот понедельник десятиклассники пятьдесят пятой школы изучали на занятиях в учебно-производственном комбинате особенности ремонта четырехтактных двигателей внутреннего сгорания. Сергей Козодоев, как и все ребята в классе, слушал преподавателя вполуха. Преданно уставившись на схему автобусного двигателя в разрезе, он размышлял о своем.
«Почему Быков назначил встречу в двенадцатиэтажке, а не в другом месте? Ответ прост: после разговора со мной он пойдет домой к Кайгородовой и признается ей, как на самом деле произошло убийство Бурлакова. Себя Мишка выставит невинной жертвой. Да-да, так и скажет: „Я пошел с Козодоевым провернуть благородную „акцию“, избавить его маму от позора, а он, сволочь, втянул меня в убийство. Не было между нами уговора бить хозяина квартиры молотком по голове. Это все Серега, он во всем виноват!“ С момента их встречи я обречен. Тайна, которая известна троим, – это уже не тайна. Да и не в тайне дело! Похоже, Быков твердо решил пойти в милицию и во всем сознаться».
Козодоев посмотрел в окно: сквозь морозные узоры на стекле были видны свинцовые тучи, плывущие по серому небу. На улице было пасмурно, а на душе Сергея – тоскливо от надвигающейся безысходности.
«Быков опустился до того, что назвал меня „Козлодоевым“. Знает ведь, что я ненавижу, когда меня так называют. Специально назвал, чтобы подчеркнуть: наши отношения навек разорваны и мы теперь не друзья и даже не приятели, а враги и следующее место нашей встречи – на очной ставке у следователя. Потом будет суд, и Мишка обольет меня грязью с ног до головы. Это тупое создание вывернет перед судьями душу и выложит всю правду и обо мне, и о моей матери. А потом вынесут приговор: ему – условный срок, а мне за убийство – лет восемь. Больше десятки мне как малолетке дать не могут, но лет восемь отвесят. Что делать? Молчать и ни в чем не признаваться. Доказательств против меня нет: в квартире я следов не оставил, у дома Бурлакова меня никто не видел. Остается Быков. Почему он клевещет на меня? Из-за девчонки. Я признался ему, что влюблен в Кайгородову, вот он и мстит…»
Сергей мысленно перенесся из класса в кабинет следователя.
«– Товарищ следователь, – скажет он, – спросите у любого, и вам подтвердят, что я не хулиган и не шалопай, хорошо учусь, принимаю активное участие в общественной жизни школы и класса. Зачем мне идти на преступление и ломать себе судьбу? Быков клевещет на меня, а вы ему верите.
– Он утверждает, что Бурлаков был любовником твоей матери. Что ты можешь на это сказать?
– Во-первых, я не знаю, кто такой Бурлаков, а во-вторых, у моей мамы не было, нет и не может быть никакого любовника. Моя мама – порядочная женщина. Она любит только папу. Зачем ей какой-то Бурлаков?
– Быков и другие свидетели говорят, что ты украл письмо, в котором была открытка, подписанная твоей матерью. Вспомнил? На открытке был изображен разведенный мост в Ленинграде.
– Каюсь, было дело, стащил я письма в восьмом доме. И открытка с мостами там была, но она подписана не моей мамой, а неизвестно кем. Товарищ следователь, вы сверьте почерк на открытке с почерком моей мамы и сами убедитесь, что это послание написала не она».
«Сравнивать им нечего, – подумал Сергей, – ни конверта, ни открытки не осталось. А вот набор с открытками остался. Проведут у нас дома обыск, найдут набор с видами Ленинграда и установят, что открыточки-то с мостами нет… Как вернусь домой, надо этот набор уничтожить. Нет открыток – нет улик».
И снова Сергей перенесся в кабинет следователя.
«– Все говорят, что ты и Быков были лучшими друзьями. Так зачем ему сейчас оговаривать тебя?
– Мы были друзьями, пока вместе учились в школе, а сейчас, когда Быков ушел в ПТУ, мы встречаемся реже и отношения между нами уже не те. У него свой круг общения, у меня – свой. Я вот что думаю, товарищ следователь, Быков в квартиру к Бурлакову залез с кем-то из своих дружков из ПТУ. Сами знаете, кто там учится – одни бандиты да будущие уголовники. Они подговорили Быкова квартиру обворовать, потом убили хозяина и Мишке пригрозили: если он правду расскажет, то они и его убьют. Вот он и выгораживает своих дружков, меня к этому делу приплетает… Да еще за девчонку мстит».
«Отлично! – решил Сергей. – К первому допросу я подготовлен. Пусть Быков идет с повинной и сам сидит, а я выкручусь. Бог не выдаст – свинья не съест. Главное – от начала до конца стоять на своем: не был, не видел, не знаю!»
После УПК Козодоев уверенно зашагал на встречу. Внутренне он подготовился к тяжелому разговору и даже к драке, хотя какой из него боец против Мишки? Быков с одного удара отправит его в нокаут. В прошлый раз только чудо спасло Сергея – успел вовремя увернуться, а так бы лечился сейчас в челюстно-лицевой хирургии.
