– С друзьями-приятелями всегда так: по мелочи – все тебе братья, а как дело чего-то серьезного коснется, так никого не найдешь.
Игорь достал из кармана куртки коробочку с дефицитным лекарством.
– Тетя Фрося, последняя упаковка. Достал с великим трудом. На неделю вам должно хватить, а дальше – не знаю, как будет. Из Красноярска я вряд ли смогу с лекарствами помочь…
– Ты в Красноярск хочешь уехать? – ужаснулась старушка. – А почему так далеко?
– У меня там друг живет, обещал помочь с работой. Я бы рад где-нибудь в нашей области место найти, но все должности заняты. Проклятая прописка! Можно подумать, если у меня нет штампа в паспорте, то я уже…
Игорь прервал себя на полуслове, занервничал, достал сигареты.
– Игореша, а если тебе у меня прописаться? – робко предложила Ефросинья Ивановна.
– Неудобно как-то, тетя Фрося. Получится, что я навязался вам со своими проблемами.
– Перестань! – Старушка явно обрадовалась, что нашла выход из положения. – Пока, на время, пропишешься у меня, а там что-нибудь придумаешь.
Ефремов начал возражать, но хозяйка квартиры настаивала, и он согласился.
– Только вот какое дело, Игореша: я сама до ЖКО дойти не смогу. Паспортистку нельзя на дом вызвать?
– Постараюсь. Начальство попрошу, они не откажут.
Через два часа паспортистка приняла у Ефросиньи Ивановны заявление с просьбой прописать на своей жилплощади гражданина Ефремова И. П.
– Теперь с работы не выгонят? – с надеждой спросила старушка.
– Пока прописан – нет.
Вечером Ефремову позвонила начальник паспортного стола Машиностроительного РОВД.
– Игорь Павлович, вы не хотите над старушкой опекунство взять? Прописка пропиской, но надо бы подстраховаться.
– Как это сделать? – озаботился Игорь.
– Приезжайте, я объясню.
26
В четверг Сергей Козодоев возвращался из школы в приподнятом настроении. В кои веки ему удалось получить пятерку по химии – вот что значит посидел дома неделю за учебниками!
«Еще на недельку замкнусь, „погрущу“ по лучшему другу, и можно будет на улице появиться…»
У подъезда Сергея поджидали два незнакомых парня.
– Привет! – сказал один из них. – У тебя закурить есть?
Козодоев инстинктивно оглянулся. На улице не было никого знакомых, случись что, ни на чью помощь он рассчитывать не мог.
– У меня только такие. – Сергей достал пачку «Стюардессы».
– Какую гадость ты куришь! – засмеялся незнакомец, забрал всю пачку и положил в свой карман.
– Пойдем с нами, – предложил второй парень. – Мы тебя хорошим куревом угостим.
– Мне домой надо. – Сергей шагнул к двери, но один из парней преградил ему путь.
– Ты что, падла, не понял, что с тобой поговорить хотят?
– Дайте мне хоть дипломат домой занести, – попросил Сергей.
Один из парней, ни слова не говоря, забрал у Козодоева дипломат и, словно баскетбольный мяч, забросил на подъездный козырек.
– Живым вернешься – заберешь! – сказал он.
Сергею ничего не оставалось, как подчиниться. У перехода на Волгоградскую улицу Козодоев замедлил шаг, но парни легкими тычками в спину подтолкнули его вперед:
– Не бойся! Сегодня ты наш гость, а гостей мы не бьем.
По их смеху Сергей догадался: будут бить, и бить крепко.
«Хрен вы с меня чего вытрясете, – злорадно подумал Козодоев. – Я лучше сдохну от побоев, чем правду расскажу».
К удивлению Сергея, его повели не в квартиру, не в подъезд и даже не в подвал, а на цокольный этаж продовольственного магазина. В крохотной комнатке Козодоев остановился у входа, но его заставили выйти на середину.
– Вот он, урод! – доложил один из парней.
Молодой мужчина в очках оторвался от чтения толстой книги, задумчиво посмотрел на гостя и ничего не сказал. Второй мужчина сидел за столом и что-то писал.
«Это Турист! – холодея от ужаса, догадался Козодоев. – Сейчас он закончит писанину, и для меня начнется ад».
Несколько минут в комнате все молчали: Турист дописывал письмо, Счетовод в кресле рассматривал обложку «Молодой гвардии» 1952 года издания.
«В школе я изучал совсем другое произведение, – думал он. – После смерти Сталина из романа Фадеева выбросили все упоминания о вредителях, Вышинском и бывших белогвардейцах. А жаль! С вредителями эта книга интереснее».
– Ну что же! – прервал молчание Турист. – Поговорим. Ты ничего не хочешь нам рассказать?
Хозяин кабинета вальяжно откинулся на спинку стула, щелчком выбил из пачки сигарету. Сергей не знал, как себя вести, и сказал первое, что пришло на ум:
– Мне нечего вам говорить.
В ту же секунду острая боль пронзила все его тело. Первый удар, мощный и точный, пришелся по почкам. Второй – в солнечное сплетение. Козодоев захлебнулся воздухом, согнулся пополам, но стоящий сбоку парень выпрямил его ударом ноги в грудь.
– Как странно, – «удивился» Турист. – Ты пришел к нам поговорить, но ничего рассказывать не хочешь. Ты, наверное, нас не уважаешь?
– Я не сам пришел, – выдавил из себя Сергей и рухнул перед столом на колени – второй удар по почкам был сильнее первого.
– Погодите, не прессуйте его, – попросил интеллигентный Счетовод. – Сергей, я знаю, ты хороший парень, из приличной семьи. Ты хорошо учишься, не хулиган, не пьяница, а попал в такую грязную историю! Сергей, мы хотим помочь тебе. Расскажи нам все, что ты знаешь о том случае, и мы оставим тебя в покое.
– О каком случае? – выдохнул Козодоев.
Парень сбоку с размаху нанес Сергею удар остроносым ботинком по ребрам. Даже через пальто было слышно, как под одеждой у Козодоева что-то лопнуло. Скорчившись от боли, Сергей лег на грязный пол, застонал. В груди его все полыхало огнем, каждый глоток воздуха разрывал внутренности на части.
«Молчать! – приказал себе Козодоев. – Если развяжешь язык, тебя в зоне десять лет так бить будут каждый день. Терпи! Ползай перед ними, унижайся, но молчи и терпи».
– Волк, пока не трогай его! – приказал Турист. – Пусть чуток отойдет, тогда продолжим.
– Я не знаю, о чем говорить, – простонал Козодоев.
– Про дружка своего ты ничего рассказать не хочешь? – вкрадчиво спросил Счетовод.
– Про какого? Про Мишку Быкова? Я ничего про него не знаю.
– Ты не лежи на полу – простынешь, – по-товарищески посоветовал Турист.
– Сережа, твой друг бросился с двенадцатиэтажки, а ты нам ничего не хочешь рассказать про это? – продолжил «мягкий» допрос Счетовод. – Согласись: твое молчание выглядит как вранье. Не может быть такого, чтобы твой лучший корешок сиганул с высотки вниз головой, а ты не в курсе, что за помутнение у него наступило. Мы прозондировали почву: Быков запоями не пил, коноплей не баловался, «Дихлофос» не нюхал. Мне кажется, он пошел на самоубийство вполне осознанно, а не в состоянии опьянения. Расскажи нам, что случилось.
