Игорь склонился и прошептал раненому на ухо:
– Если хочешь, чтобы я сегодня же твою жену отпустил, ты должен изменить показания и признаться, что порезал себя сам. – Ефремов отстранился от потерпевшего, посмотрел ему в глаза. – А если нет, то у меня есть свидетели, как ты во всем сознался.
Потерпевший печально вздохнул: он проиграл инспектору уголовного розыска в интеллектуальном состязании, и сосед по палате тому свидетель.
– Чего у тебя вырезали? – поинтересовался вновь оживившийся сосед.
– Селезенку, – ответил за больного Ефремов.
– Без селезенки жить можно, – авторитетно заявил сосед. – Найдешь новую жену, можешь ей про селезенку ничего не рассказывать. Спросит, откуда шрам, ответишь: аппендицит вырезали. Селезенка на потенцию не влияет, а бабам, кроме этого дела, больше ничего не надо.
Григорий Петрович беспомощно посмотрел на инспектора. Игорь сжал кулак и показал на себе, каким движением потерпевший мог порезать себя сам.
– Бывает! – сочувственно вздохнул Ефремов. – Навалится все разом, и просвета не видно. С женой поругался, психанул и в горячке схватился за нож: «Да пропади оно все пропадом!» Я думаю, ты хотел попугать жену, а получилось… Как получилось, так получилось! Прошлого уже не вернешь. Мне следователя позвать?
– Зачем? – прошептал подкаблучник.
– Новые показания дашь. Впрочем, поступай как знаешь! Время на размышление – одна минута. В девять часов, – Игорь показал потерпевшему рукой на настенные часы в палате, – начнет работать прокуратура. К этому времени я должен твою жену на санкцию в наручниках привезти или протокол твоего допроса прокурору показать.
– Мне за первые показания ничего не будет? – начал искать подвох Гауз.
– Всегда так! – развел руками Ефремов. – Все своих жен любят, а стоит под раздачу за свою собственную супругу пойти – так желающих нет. Прав твой сосед, Григорий! Пока Нина Ивановна будет срок мотать, ты не теряйся – новую хозяйку присмотри.
– Позовите следователя, – слабым голосом попросил потерпевший. – Я хочу дать другие показания.
На обратном пути Конопленко не удержался и похвалил коллегу:
– Как ловко у тебя получилось! Я под дверью стоял и все, от начала и до конца, слышал. Сосед-то как в тему говорил!
– А ты что, не узнал его? – удивился Игорь. – Это наш бывший сотрудник Павел Сергеевич Анютин. Я слышал, что его на плановую операцию положили, но не думал, что сегодня встретимся. Я когда вошел в палату, он мне глазами показал: «Делай! В нужный момент поддержу».
Игорь закурил, закашлялся на морозе, сплюнул под ноги.
– Ну и мразь этот потерпевший! – с неприязнью к раненому сказал он. – Если бы он стоял на своем, я бы в январе – феврале следующего года был самым нерадивым сотрудником в отделе. Проклятые проценты! Не захочешь мухлевать, так жизнь заставит.
В РОВД Ефремов велел привести к нему жену потерпевшего. Нина Ивановна, ознакомившись с протоколом допроса мужа, согласилась дать новые показания.
– На моих глазах Григорий порезал себя сам. Я вначале испугалась, а теперь решила дать правдивые показания: никто у подъезда на мужа не нападал. Все произошло у нас на кухне…
Дождавшись окончания ее допроса, Ефремов вышел с грозной женщиной на крыльцо отдела.
– Мой вам совет, – сказал Игорь, – как только мужа выпишут из больницы, подавайте на развод. Добром ваша семейная жизнь не кончится.
Скорая на расправу Нина Ивановна скривила губы в кривой ухмылке.
– Ты молоко с губ ототри, а потом мне советы давать будешь, – с презрением сказала она.
Дело по факту причинения ножевого ранения гражданину Гауз Г. П. прекратили за отсутствием состава преступления в действиях заявителя. Год о буйных супругах ничего не было слышно, потом Нина Ивановна взялась за старое и стала поколачивать безвольного мужа. 8 марта 1984 года она на шумной гулянке так разошлась, что публично плюнула ему в лицо и обозвала слизняком и чмошником. Григорий Петрович впал в депрессию и через неделю покончил жизнь самоубийством. Во времена перестройки Нина Ивановна занялась «челночным» бизнесом, накопила денег и переехала на постоянное место жительства в Краснодарский край, поближе к любимой Турции.
Закончив с буйной супругой потерпевшего, Ефремов поднялся с докладом к Абрамкину.
– С Гауз я разобрался. Потерпевший сам себя порезал.
– Да черт с ним, с этим ублюдком! – согласился с решением коллеги начальник уголовного розыска. – К тебе Леонов подходил? Ему на завтра девчонка нужна.
– Сейчас подойдет.
В ожидании Голубевой Игорь поработал с документами, привел в порядок план работы на следующий год. В двенадцать часов к нему постучалась Наташа.
– Это я.
– Заходи, садись. Как дела дома? Все в порядке? – Ефремов достал из ящика стола заколку, подаренную начальником БХСС. – Это тебе.
– Обалдеть, красота какая! – восхитилась Голубева. – Заколка «банан»! В понедельник в школу надену, все девчонки от зависти усохнут.
Наташа повертела заколку в руках, улыбнулась.
– Надпись с намеком или как?
– Там еще надпись есть? – удивился Ефремов.
После бессонной ночи и трудного утра инспектор не сразу вспомнил, что на боковых поверхностях заколки было выдавлено слово «Love».
– Я в школе немецкий учил, – соврал он. – По-немецки это слово ничего не значит.
– Я могу перевести, – лучезарно улыбаясь, предложила девушка.
– Наташа, нас уже ждут! – увильнул от продолжения разговора Ефремов. – Пошли, я познакомлю тебя с Виктором Дмитриевичем. Кстати, это он помог мне в деле с твоим папой.
В кабинете Леонова у окна сидел незнакомый Игорю парень лет двадцати, кареглазый, темноволосый, в очках. К гостю начальника БХСС Игорь сильно не присматривался, но мимоходом отметил, что парень одет добротно, но не вызывающе.
«Кто-то с толком подобрал ему гардероб, – подумал Игорь. – По джинсам и куртке чувствуется, что у парня есть деньги, и тут же становится понятно, что денег немного».
– Игорь, знакомься – это Женя, про которого я тебе говорил. Женя, это…
– …Наташа, – подсказал Ефремов.
– Садись, Наташа, – предложил Леонов. – Сейчас я расскажу тебе о завтрашнем деле, а потом вы погуляете с Женей по городу, поближе познакомитесь, чтобы на базаре выглядеть как пара.
– Я пойду? – спросил Ефремов. – У меня срок годности на сегодня заканчивается – я вторые сутки на ногах, всю ночь по ножевому работал.
– Иди, конечно! – согласился Леонов. – Мы без тебя справимся, а вечером Наташа расскажет тебе, как прошла подготовка.
Вернувшись к себе, Ефремов подумал: «Почему вечером? Ах да! По легенде, у меня с Голубевой очень близкие отношения, и мы должны все вечера проводить вместе. Или не все. У меня же „жена“ есть, которой я обещал на прошлой неделе картошку принести, но так и не принес… Что делать? В кабинете за столом полчаса вздремнуть, сил набраться и к тете Фросе поехать или не заморачиваться со сном и сразу же к старушке двинуть? Пожалуй, в кабинете покемарить не удастся. Суббота, конец года, все на работе. Поеду-ка я проведаю тетю Фросю».
