– Пока не знаю, – честно ответил Сергей.
– Позови его к нам, – предложила Ирина. – Мы уже определились с квартирой, там места на всех хватит.
«Она в моем присутствии говорит обо мне как об отсутствующем человеке, – заметил Козодоев. – Вот что значит – знать себе цену! Я для нее как парень не существую: ни годами, ни внешностью, ни деньгами не вышел».
В этот же день появились знакомые милиционеры. Показав Лоре условный знак, они зашли в подъезд девятиэтажки, Лора с Козодоевым – вслед за ними. К немалому удивлению Сергея, солдаты заплатили за водку десять рублей – по пятерке за бутылку «Пшеничной».
– Я думал, они водку так заберут, – сказал, вернувшись на «стояк», Козодоев.
– В честь чего? – подивилась Лора. – Бесплатно – это грабеж, беспредел, а они – нормальные ребята. Ты пойми, они же сами не могут в винно-водочный магазин в форме зайти, вот и берут у нас.
Ближе к одиннадцати часам Лора начала проявлять признаки усталости. На безвинные вопросы Козодоева она стала отвечать нервно, раздраженно, а потом и вовсе сказала:
– Иностранец, ты как маленький ребенок, обо всем на свете расспрашиваешь. Расскажи лучше ты что-нибудь, а то у меня сегодня язык устал на твои вопросы отвечать.
– Что я тебе расскажу? Про наши дворы? Там ничего интересного нет. Серость, скука.
– Так я тебе и поверила! У вас там страсти кипят, какие нам и не снились. Твой дружок, например. Какого черта он с высотки сиганул?
Сергей не заметил в ее вопросе особой заинтересованности, выходящей за рамки пустопорожней болтовни: устала девушка, спросила первое, что пришло на ум. Ничего подозрительного. Никакого подвоха.
– Вроде его девушка забеременела, а он не захотел в семнадцать лет отцом становиться… Лора, для меня его поступок был таким же шоком, как для всех. Накануне мы виделись, он вел себя как обычно, а на другой день шагнул с лоджии в пустоту.
– Придурок какой-то, – презрительно фыркнула Лора. – Мало ли, кто от кого рожает… С кем он любовь крутил? С Ленкой Кайгородовой? Видела я ее на днях…
В этот момент к ним подошел покупатель, Лора на полуслове прервала разговор, и Сергей так и не узнал, чем закончилась ее встреча с бывшей девушкой Мишки Быкова.
Зато сама Кайгородова появилась на «стояке» за два дня до наступления Нового года.
– Работаете? – весело спросила она у Лоры.
– Пошли, что расскажу, – потянула ее в тень напарница Сергея.
Минут двадцать девушки о чем-то шептались. Козодоев за это время успел выкурить две сигареты и продать бутылку водки. Когда ему наскучило стоять одному, он стал показывать напарнице, что пора и честь знать – они сюда не языком трепать пришли, а работать.
– Иностранец, ты что весь издергался? – спросила его вдоволь наговорившаяся Лора.
– Ого, у тебя новое имя? – удивилась Кайгородова.
– У всех новые имена, – неохотно ответил Сергей.
Набравшись смелости, он посмотрел в глаза Лене и ощутил, как сердце в груди трепыхнулось и вернулись забытые, казалось, чувства.
«Она специально пришла, чтобы посмотреть на меня, – догадался Козодоев. – Это намек, чтобы я нашел ее и возобновил отношения».
– Ладно, увидимся еще до праздников! – попрощалась Кайгородова.
Перед тем как разойтись по домам, Рыхлый объявил график на последний день года:
– До одиннадцати работаем, потом на хату, там уже будут нас ждать. Иностранец, ты с нами?
– Конечно! – обрадовался Сергей.
Предложение бригадира Козодоев встретил с неподдельным энтузиазмом: в родных дворах его ни в одну компанию встречать наступающий Новый год не позвали. Все знакомые, узнав, что он связался с парнями с Волгоградской, стали избегать общения с Козодоевым. Открыто предателем и перебежчиком его никто не называл, но стена отчуждения между Сергеем и его бывшими друзьями с каждым днем становилась все прочнее.
Все оставшееся время до праздников Козодоев думал о Лене.
«Я люблю ее, – раз за разом мысленно повторял он. – Лора ближе и доступнее, а Лена как-то роднее. Черт, что же делать дальше: предложить Лоре дружбу и любовь или начать искать встречи с Кайгородовой? Сбежать с уроков и поехать к ней в техникум? А если пошлет куда подальше, вот история-то будет! Нет, пока подходящий случай не подвернется, я сам за ней бегать не буду».
К Новому году витрины магазинов украсили рисунками, выполненными акварельной краской по стеклу: Дед Мороз, снеговики, елки, снежинки и белочки с шишками. Над главным проспектом города засветилась огнями через всю проезжую часть растяжка «С Новым годом!», даже на высотном доме напротив «стояка» появилась бегущая строка с поздравлениями.
31 декабря Сергей объявил матери, что праздновать Новый год будет в компании своей девушки.
– Там взрослые будут? – озабоченно спросила Римма Витальевна.
– Будут, конечно, – соврал Сергей. – Кто нам одним квартиру оставит?
– Смотри, не налегай на спиртное, а то опозоришься, самому неудобно будет.
– Я кроме пары глотков шампанского ничего не буду! – заверил сын.
Вечером Козодоев пришел на «стояк». В десять вечера Рыхлый отправил его в подъезд.
– Иди, там тебя ждут, – приказал он.
По обычаям «стояка» расспрашивать бригадира было нельзя. Работаешь в команде – выполняй указания без пререканий и обсуждений. Ничего не понимающий Козодоев вошел в подъезд и обомлел: на площадке между первым и вторым этажом его поджидали несколько парней. Один из них был очень хорошо знаком Сергею.
– Пришел? – неприязненно спросил Козодоева его недавний мучитель Волк. – По маленькой жахнешь?
Сергей молча кивнул. Страх, охвативший его в первые секунды, прошел, но еще окончательно не выветрился: от волгоградских можно было ожидать чего угодно, любой каверзы.
– Без закуси выпьешь? – спросил Сергея незнакомый парень.
Козодоев вновь молча кивнул. В одной компании с Волком он чувствовал себя неуютно и, чтобы поскорее выйти на улицу, был готов даже литровую кружку сырой нефти выпить, а уж о водке и говорить нечего.
Парень в расстегнутом пальто налил Козодоеву полстакана «Андроповской». Сергей глубоко выдохнул и одним глотком опрокинул водку в себя. В тот же миг желудок обожгло, в груди стало горячо, на глазах выступили слезы.
– Снегом заешь, если назад попрет, – посоветовал парень в пальто.
– Иди на «стояк», сменишь Максвелла на минуту, – распорядился Волк.
Козодоев не знал, как расценивать угощение водкой в подъезде: как знак братского уважения или как скрытый подвох.
«Могут же, гады, специально напоить, – подумал он, – чтобы потом посмеяться. Развлечений-то в новогоднюю ночь немного: горка, пьяные выходки, драки с чужаками и девушки, если повезет. Мне должно повезти. Я с Лорой в одной компании гуляю».
