– Чем попусту болтать, лучше объясни, как ты надеешься пробраться в Мальборк, – сухо сказал Длугош. – Орденский замок – не спальня купчихи.
Каетан неохотно выступил вперёд и положил перед каноником большой, скрученный в трубку лист с болтающимися на шнурках печатями.
– Посмотрите, пан Длугош, – попросил он.
Длугош с недоверием развернул лист и обомлел: это было послание-бреве, подписанное самим понтификом – покойным Папой Николаем V.
До Кракова уже донеслось известие, что Папа учредил в Ватикане новую библиотеку. Когда под ятаганами османов пал злосчастный Константинополь, Папа сразу послал к султану Мехмеду своего легата, чтобы тот выкупил все книги ромейского архива. И в бреве, которое держал в руках Длугош, было сказано, что предъявитель сего – грамматик Святого Престола, отправленный приобретать или переписывать для апостольского книжного собрания церковные и светские хронографы, достойные общей памяти христиан.
– Где ты взял это? – Длугош негодующе вперился в Сигельда.
– Есть у меня приятель по прозвищу Исповедник, – пояснил Сигельд. – Он много последних исповедей слышал. Одна была от какого-то монаха. Его сундук мой приятель забрал себе: зачем сундук мертвецу с ножом в животе? А потом вещички покойного Исповедник проиграл мне в кости. Среди них я и нашёл этот лист. И теперь вот сообразил, как он может мне пригодиться.
«Сам ты и убил того монаха!» – подумал Длугош.
– Сигельд выдаст себя за скриптора из Ватикана, – хмуро сказал Каетан. – Будто бы он приехал переписать хронограф Ордена, пока Орден не пал.
Длугош тщательно взвесил услышанное:
– А ты, э-э… Сигельд… знаешь грамоту?
– Знаю латынь, – кивнул мошенник. – И говорю на многих языках.
«Он витальер!» – осенило Длугоша. В притонах ганзейских городов чернь славила этих пиратов Балтики и лучшего из них – Клауса Пей-до-Дна. Орден разгромил гнездо витальеров на острове Готланд. Сигельд был строен и силён, как моряк, и его желание уничтожить тевтонцев стало Длугошу понятно.
– В моём ремесле язык порой поважнее, чем ножик, – добавил Сигельд.
Каетан хотел одёрнуть его, положив руку на плечо, но не посмел. Длугош понял, что шляхтич боится витальера. И витальер в их деле главный.
– Но немцам Сигельда должны представить вы, пан Длугош, – тихо сказал Каетан. – Вам немцы поверят.
Длугош обомлел от такой дерзости. Оказывается, эти двое с дьявольской хитростью сочинили свой план именно под него! Он же вхож к королю. Он – негоциатор, который встречается с Верховным магистром. И он, каноник, может убедить магистра, что Сигельд прислан в Мальборк самим Папой!
Длугош уже был готов с проклятиями выгнать гостей из шатра, но в этот миг зачем-то посмотрел в глаза Сигельду. Глаза у злодея были как зимние проруби: тёмные и бездонные. В них таилось убивающее волю всеведение, словно Сигельд знал и прошлое, и будущее. Длугош почувствовал, что с этим человеком не надо спорить. Никогда. Убийца убивает, а Сигельд ещё и сожрёт душу. Хочешь избавиться от него – сделай, что он просит, и он уйдёт сам.
– Хорошо, – с трудом произнёс Длугош. – Я помогу вам.
На бургфриде вновь печально ударил колокол.
* * *
Лодка с тихим журчанием скользила по зеркальной плоскости Ногата. На левом берегу в свете восходящего солнца осока сверкала росой, а правый берег укрывала прозрачно-голубая тень огромного и длинного замка. В этой тени над мелководьем таяли последние клочья утреннего тумана.
– Высокий замок – для рыцарей, – негромко пояснял Каетану Длугош. – Средний – для полубратьев и гостей Ордена. Посередине – Дворец магистров для приёмов и торжеств. Нижний замок – для прислуги и работников.
Вперёд выдвигался могучий входной форт-барбакан: сдвоенные круглые башни с черепичными колпаками. Между башнями темнели стрельчатые арки ворот. Совсем недавно к барбакану через Ногат вёл деревянный мост, но его сожгли. Из воды торчали обугленные сваи, на них сидели сонные чайки.
С реки не был виден город, что охватывал замок с трёх сторон подковой. Город тоже был обнесён прочной стеной с башнями и рвом. От замка его отделял земляной вал с кирпичной кладкой, полубашнями-бастеями и вторым входным фортом, имеющим подъёмный мост. Немцы всегда строили так, словно рассчитывали пережить Конец Света. Замок был их Ковчегом.
Четыре гребца дружно взмахивали вёслами. Коронный хорунжий стоял посреди лодки со знаменем перемирия. Сигельд, одетый монахом, перебрался в нос лодки и разглядывал сумрачную твердыню тевтонцев.
– Ордену не хватает воинов, – говорил Длугош Каетану. – Замок и город защищают наёмники – табориты из Богемии, самые злые из гуситов-еретиков. Червонке, их капитану, в аду уже сложен костёр размером с Мальборк. Его разбойники заняли Нижний замок и выгнали оттуда тевтонцев.
Восстание прусских торговых городов начал Гданьск, немцы называли его Данцигом. К Данцигу примкнули Кульм с епископом, Кёнигсберг, Торн и Эльбинг, где сидел ландмейстер Пруссии Ганс фон Байзен. Ландмейстер был советником четырёх Верховных магистров, но пятый магистр – Людвиг фон Эрлихсхаузен – к его словам не прислушался, и тогда фон Байзен возглавил мятеж торговцев против рыцарей. Мятежники бросились к королю Казимиру с просьбой о подданстве. И Казимир охотно принял мятежные города под свою руку, потому что Польша уже полтора века упорно боролась с Орденом за Гданьск и богатое Поморье. Король без колебаний объявил Ордену войну.
Поначалу мятежники брали верх. Они разрушили орденские замки в Данциге и Эльбинге, Торне и Кульме, а фон Байзен осадил Мальборк – гордую столицу Ордена. Король Казимир уверовал в удачу и двинулся на город Хойницы. На выручку городу магистр послал войско. Поляки самонадеянно полагали, что дни Ордена уже сочтены; на королевском стане смеялись, что тевтонцы разбегутся от удара пастушьего бича. Шляхтичи короля и вправду почти смяли рыцарей магистра, и те укрылись в вагенбурге – в крепости из повозок своего обоза. Но в спину полякам внезапно ударил гарнизон Хойниц, вышедший из-за стен. Поляки разлетелись во все стороны, как воробьи от пса. Король пытался остановить бегство, однако в итоге и сам бежал, а его хоругвь досталась немцам. Рыцари же кинулись в погоню. Король стремглав скакал прочь через болота, пока его конь не увяз по брюхо. Брошенного всеми Казимира спас какой-то литовец: он вытащил монарха из трясины, дал новую лошадь и проводил до города Быдгощ. А фон Байзен устрашился поражением короля, поспешно снял осаду с Мальборка и увёл своё ополчение обратно в Гданьск. Словом, такого позора поляки не испытывали уже давно. И теперь победа над Орденом стала для короля Казимира делом чести.
Но война затянулась, рассыпавшись на стычки, измены и штурмы малых замков. Противникам не хватало сил. Орден призвал на подмогу наёмников.
Лучшими из всех были богемские табориты. Разгромленные в битве на Липанском поле, они теперь бродили по Европе, не имея ни родины, ни цели. Их бандами командовали капитаны. Когда-то табориты шли в бой против Пап, королей и магистров за общее равенство и праведную бедность, а ныне их интересовали только деньги. И весь мир знал, что у тевтонцев деньги есть.
