Но капитул и даже многолюдный рыцарский конвент боялись, что фон Плауэн вновь возьмёт меч дьявола, дабы вернуть себе честь. Низложенного магистра убрали подальше от Мариенбурга – в тюрьму замка Бранденбург. Кюхмейстер стал магистром, а фон Плауэн сидел в тюрьме до его смерти ещё долгих восемь лет. Однако и потом в столицу его не пустили, а перевели простым братом в замок Лохштедт. Ещё шесть лет бывший магистр ловил расхитителей янтаря на косе Фрише Нерунг. В Лохштедте он и скончался. Но похоронили фон Плауэна всё-таки в часовне Святой Анны, где и было должно.
– Он один тут не назван на плите магистром! – с яростью сказал Хубберт и злобно ткнул палкой в другую плиту: – А вот предатель Кюхмейстер!
– Бог ему судья, – смиренно ответил Рето.
Время уравнивало правых и неправых. И перед этой неизбежностью земные чувства были драгоценны вдвойне. Рето искоса глянул на Сигельда – понимает ли тот, как важна пылкость живого сердца?
Хубберт шагнул в глубь усыпальницы.
– Вот фон Ротенштейн. – Концом палки он поскрёб надпись на камне. – Носил кольцо фон Зальцы до проклятого Валленроде. Король Ягайло звал его себе в крёстные отцы, когда веру в Кракове принимал, а Ротенштейн плюнул.
Хубберт поковылял ещё дальше, к стене.
– А вот Конрад фон Юнгинген. Хотел с поляками всё миром уладить. На одре завещал не выбирать Ульриха магистром. Трус!
Растроганный Рето решил не спорить. Конрад фон Юнгинген не был трусом. Он сам плавал на остров Готланд, чтобы разорить гнездо пиратов-витальеров. А мира с поляками хотел лишь потому, что Папа запретил Крестовые походы на Литву, и в Мариенбург больше не приезжали рыцари из Европы. Без них Орден не справился бы с Польшей. Конрад поступил мудро.
– Вот и Ульрих, – мрачно произнёс Хубберт, останавливаясь у надгробия возле стены. – Покойся с миром, брат. Я за тебя отомстил.
Хубберт оглянулся на Сигельда, и глаз его блеснул в полутьме. Рето почему-то заревновал: отчего это Хубберт так внимателен к итальянцу?
– Расскажи о смерти магистра под Танненбергом, – попросил Рето.
Хубберт, кряхтя, опустился на могильную плиту как на лавку:
– Я рядом скакал, когда Ульрих повёл последние наши баннеры в атаку на стан короля Ягайлы… Победить или погибнуть, да! Как истинные рыцари! Мы с Ульрихом вместе рубились, окружённые поляками. И я навек запомнил того, кто пронзил Ульриха копьём! Этот дьявол от меня не скрылся!
Хубберт опять с вызовом посмотрел на Сигельда. По спине Рето пополз холодок, словно зловещее предчувствие.
– Преклоняюсь пред вашим подвигом, отец, – робко произнёс Сигельд.
Под тёмным сводом капеллы тихо зашевелилось нечто бесплотное.
Хубберт криво ухмыльнулся.
– Ты просто сосунок, – грубо сказал он Сигельду. – Но и я не лев. Я – волк. Львом же был Ульрих. А этот… – Старик поднял палку и яростно стукнул по могильной плите Генриха фон Плауэна. – А этот был драконом!
* * *
Цепной мост в Средний замок опускали после прандиума и поднимали перед вечерней, поэтому табориты начали штурм во время долгой службы Шестого часа. Комтурский караул брата Йоргена не распознал приготовлений наёмников. Мягкое осеннее солнце обволакивало кирпичные громады замков невесомым прощальным теплом. Над нагретой черепицей дрожал воздух, и чайки сидели на печных трубах. С высоты бургфрида проливались перезвоны.
Табориты делали всё быстро и точно. Они умели брать рыцарские замки. На подъёмную рампу со стуком упали два огромных обтёсанных бревна, и тотчас по мосту, пропуская брёвна меж колёс, к передовой башне покатились скрипучие боевые возы – крепкие дубовые коробки с прорезями бойниц.
В башне заколотился сигнум – колокол дозорных. Караульные бросились к барабану подъёмной машины, однако было поздно: брёвна, возы и люди уже придавили рампу. Тяговые цепи напряглись и замерли. Поперёк прохода в передовой башне рухнули две мощные решётки-герсы, но их железные зубцы с треском вонзились в крыши возов, и башня оказалась продырявлена. Сквозь возы как сквозь тоннель табориты хлынули в каменное ущелье «кровавой улочки». А по амбразурам оборонной стены злобно били стрелы богемцев.
Удары сигнума взорвали размеренный быт Среднего замка, но тевтонцы знали свои места по тревоге. Пушкари во дворе укладывали на ложа тощие чугунные пушки-дюннбюксы, конверсы ставили в ряд полевые щиты-павезы, а сарианты в гладких шлемах-бацинетах строились клином перед воротной башней. В серой толпе ярко мелькали белые рыцарские плащи-герренмантели. Комтур брат Корбин отдавал команды, указывая мечом. Магистр вышел на крыльцо дворца. Он был спокоен. Он не сомневался, что наёмники предадут – Орден предали все, не только табориты. Зато теперь головоломные поиски денег сменились тем, чем магистр умел управлять: старым добрым сражением.
Оно уже кипело в «кровавой улочке» – в узком проходе между передовой и воротной башнями. Улочка была западнёй для штурмующих, но табориты пролезли на её галереи из мостовой башни. Караул был безжалостно изрублен богемскими дюзаками, а брата Йоргена сбросили из бойницы на острия копий.
Братьям-священникам при штурме полагалось быть в храме и молиться о победе – или помогать раненым в госпитале-фирмарии. И Рето следовало бежать в фирмарий. Но ведь магистр поручил его попечению Сигельда!
– Брат гохмейстер, что мне делать? – подскочил Рето к магистру.
Людвиг фон Эрлихсхаузен перевёл на армариуса мертвенный взгляд:
– Найди итальянца, соберите книги и укройтесь в Высоком замке.
Внутри воротной башни раздался утробный грохот – табориты порохом взорвали дальнюю герсу, и сквозь ячейки ближней герсы выбило густые клубы кирпичной пыли. И в этот миг рыцари в строю перед башней, как волки на луну, затянули орденский хорал. В грубых голосах звучала непреклонность:
– Воскресая в славе после смертной муки, кирие элейсон, мы идём к тебе!
Рето услышал страшную песню крестоносцев – и зарыдал.
За брусьями ближней герсы полыхнул острый огонь, и могучая решётка лопнула. Толчок горячего воздуха взвихрил белые плащи тевтонцев.
Из могильного мрака стрельчатого портала полезло огромное дощатое рыло – боевой воз. Он выползал как библейское чудовище Бегемот из пещеры. Его толстые колёса накрутили на себя ошмётки человеческих внутренностей – воз проехал по трупам, наваленным в «кровавой улочке», и раздавил их.
Стрелы и арбалетные болты тевтонцев забарабанили в дубовые доски, и деревянная громада на глазах начала превращаться в дьявольского ежа. Сбоку бабахнул дюннбюкс, и воз вдруг тяжко осел, с хрустом припав одним углом на раздробленное колесо. Он перегородил дорогу другим повозкам. И тогда табориты посыпались наружу, устремляясь в драку лицом к лицу с врагами.
В это время Рето нашёл Сигельда в дальнем пустом дормитории, где во времена величия Ордена жили гости – рыцари, что приезжали на турниры. Сигельд сидел на полу в углу палаты и закрывал лицо ладонями. Рето схватил его и потащил за собой. Спотыкаясь от страха, Сигельд едва одолел лестницу.
