Прижимаясь к стене, Рето пробивался по галерее в тот её конец, откуда будет ближе спрыгнуть к костру. Навстречу бежали братья, на ходу оправляя кольчуги: они рвались в бой и толкали Рето, едва не сбивая с ног. Никому уже не было дела до ведьмы, а Рето думал только о ней и стискивал священный меч. В проёмах арок он видел разгорающийся костёр, столб и Сигельду.
И вдруг что-то изменилось. Сигельда, метавшаяся в цепях, вытянулась струной, словно ей надоело притворяться погибающей. Каким-то просторным и властным движением она выпростала из-за спины два огромных крыла.
«Ангел!..» – обомлел Рето, и ноги у него ослабели.
Сигельда мощно хлопнула крыльями, прогнав волну дыма во все стороны клуатра. Грубые цепи, которыми Сигельда была примотана к столбу, словно растянулись и провисли. Крылатая дева невесомо выскользнула из них и легко поднялась над ревущим побоищем в воздух.
* * *
Рассветное солнце озаряло верхние этажи Высокого замка, а на тёмном дне клуатра часто искрили перекрещивающиеся мечи – там шёл бой: поляки истребляли тевтонцев. Ульрих Червонка пустил своих головорезов следом за Торуньской хоругвью, как и приказала Сигельда. Продвигаясь по грудам окровавленных тел, табориты беспощадно добивали не только мизгирей, но и раненых поляков. Дрались уже везде: и в аркадах, и на лестницах, и в галереях.
Магистр Людвиг фон Эрлихсхаузен сумел собрать возле себя немногих рыцарей, что не потеряли присутствия духа. Они сомкнулись в неровное кольцо, обороняясь со всех сторон. Длинные рыцарские мечи вспарывали воздух, со смертоносного кригсмессера магистра летели капли крови. Поляки и табориты наваливались отовсюду, но не в силах были прорвать линию тевтонцев. А железные морды топфгельмов не могли искажаться от страха.
– Воскресая в славе после смертной муки, кирие элейсон, мы идём к тебе! – из шлема, как из бочки, глухо и гулко запел магистр, и другие глухие голоса подхватили грозный рыцарский хорал.
Никто в клуатре не смотрел наверх – никто, кроме Рето. А над битвой в воздухе носилась крылатая тварь. Она летала по кругу вдоль галерей, хищно вглядываясь в сумрак за арками. Она взмывала в высоту, переворачивалась, камнем падала обратно и потом снова стремительно взмывала, но уже с каким-нибудь бьющимся человеком в руках. Рассмотрев пленника, тварь злобно кидала его вниз и опять ныряла за добычей. Демоница напоминала чайку, что охотится над прудом, выдёргивая из воды живую рыбу. Рето понял, что летучее чудовище кого-то ищет… Понял, что чудовище ищет его!
Рето боялся, но не демоницы. Боялся того мгновения, когда осознание своего греха дойдёт до самых глубин души. Когда он окажется нестерпим себе и ненавистен. Это хуже смерти. Так пускай же чудовище растерзает его!
– Я здесь! – закричал Рето из арки. – Я здесь!
Его отбросило к стене. Оконный проём мгновенно заполнила Сигельда с её жёсткими и растопыренными крыльями. Рето пожирал её глазами. Те же прекрасные черты, нежные и тонкие… Но раньше они дышали жизнью, а сейчас стали просто камнем – мёртвым, как мрамор, и подвижным, как ртуть.
Ну как же он поверил этой нежити?.. Ну как же обманулся?!
При виде Рето в лице Сигельды не мелькнуло ни тени чувства. Сигельда властно и грубо сгребла Рето, как свою вещь, и свирепо потащила по галерее, шурша крыльями по стенам и аркам, будто дерево шумело ветвями на ветру. Хватка у демоницы была, как у пыточных клещей. И вдруг Сигельда бросила Рето куда-то вперёд. Рето упал на четвереньки, не выронив меча, и поднял голову. В трёх шагах перед ним стоял молодой польский рыцарь.
– Вот он! – закричала Сигельда. – Убей его!
Рыцарь молчал. Стоял и смотрел на Рето. Он был бледен. Рето видел его тоскующий взгляд. Рыцарь не хотел служить демонице, но и не служить не мог. В этом мире людям принадлежат желания, а исполняет их дьявол.
Каетан не сводил глаз с поверженного тевтонца. Это не зверь, не рычащее чудовище. Мальчишка. Юный дурачок, наивно полюбивший беспощадного и коварного суккуба, что был поднят из могилы на кладбище Обезглавленных.
– Забери Лигуэт! – взревела Сигельда.
Каетан вздрогнул, будто очнулся, и словно бы тотчас начал растворяться. В облике его отразилось неимоверное облегчение. Взгляд поплыл, и Каетан, как оползающая опара, медленно опустился на колени. А сзади стоял Ульрих Червонка. Каетан тихо ткнулся в пол ничком. В спине у него торчал дюзак.
Червонка тяжело дышал и смотрел на Сигельду по-собачьи, с опасливой и заискивающей ухмылкой: так смотрит преданный, но глупый пёс, который притащил хозяину задушенную соседскую курицу и надеется на похвалу. Его, Червонку, ничуть не смущали крылья Сигельды: девка – ведьма, всё понятно, ведьмы с крыльями. Это не важно. Ведьма тоже баба, и баба огненная!
– Это ему ты обещала замок? – спросил Червонка почему-то шёпотом и указал на лежащего Каетана. – Всё, его больше нет! Теперь ты моя!
Одичалая рожа Червонки, заросшая кудлатой рыжей бородой, была как у нашкодившего мальчишки, уверенного, что его простят.
Ведьма заорала, и галерея сотряслась, и на кровле стронулась черепица.
– Дурак! Рыжий дурак!..
Сигельда кинулась на Червонку поверх Рето и поверх Каетана; крылья её гневно топорщились и тряслись, жёсткие перья царапали кирпичи. Сигельда схватила Червонку – рослого и крепкого – и в ярости подняла над собой, будто лёгкое соломенное чучело, голыми руками смяла, сломала и скомкала его, а затем швырнула в арочное окно, выбив кусок резной каменной решётки.
Отскочив назад, Сигельда склонилась над Каетаном.
– Не подыхай! – отчаянно потребовала она.
Она разорвала на Каетане кольчугу и одежду, выдернула и отбросила дюзак – тот вонзился в кирпичную кладку, – высунула длинный чёрный язык и принялась зализывать кровоточащую рану. Кровь исчезала, рана уменьшалась. Каетан со всхлипом вздохнул, возвращаясь к жизни.
Но и Рето вставал на ноги. Он сжимал Лигуэт. Он хотел убить демоницу.
Растопыренные шевелящиеся крылья мешали подобраться к Сигельде. Рето с усилием отодвинул одно крыло и рубанул мечом. И тотчас оба крыла – целое и укороченное – взвились под свод галереи. Сигельда пронзительно завизжала и мгновенно развернулась на Рето. От боли её лицо исказилось, вытягиваясь страшным рылом химеры. Бездонные глаза пылали ненавистью, и в дымящейся пасти блистали клыки. Ужас пронзил Рето насквозь.
Он попятился и оглянулся – куда бежать?.. Однако за ним в галерее, оказывается, уже теснились табориты. Они тоже увидели крылатую химеру и теперь жались друг к другу, выставляя перед собой дюзаки и короткие копья городского боя. Рето был зажат между дьяволицей и врагами.
Сигельда ринулась на Рето. И Рето спиной вперёд прыгнул в окно.
Всё пропало в этой жизни – и Орден, и замок, и любовь. Но на краткий миг, избавляя от горечи, Рето окутала бестелесная благодать полёта, и только небо сияло над головой. А потом Рето упал в кучу трупов и ударился затылком о чей-то стальной доспех. Лигуэт выскочил у Рето из руки. Небо угасло.
