Насыщенной была и его параллельная политическая жизнь. С 1927 г. он связан с Союзом красных фронтовиков
[551], которые в последние годы Веймарской республики вели в Берлине ожесточенные уличные бои с коричневорубашечниками гитлеровской СА. В 1932
[552] или 1933 г.
[553] (данные разнятся) в одном из таких боёв Бойтке получил серьёзное огнестрельное ранение. Его отвезли в знаменитую больницу «Шарите» и спасли; затем оттуда его тайно вывезли товарищи по партии
[554]. После выздоровления Эрнст «работал по обучению актива [КПГ] военному делу и одновременно ведал складом оружия»
[555]. Не склад ли «Сименс» имеется в виду, о котором современные германские источники пишут как о месте всего-то для приработка?
Но на него донесли
[556], и через Щецин
[557] он бежал в Советский Союз. Согласно документам Коминтерна, он прибыл в Россию в 1934 г.
[558] До этого немецкие исследователи высчитали, что из Германии он должен был бежать не позже конца 1933 г., чтобы успеть зачать дочь Дорис, родившуюся в августе 1934 г.
[559]
Бойтке действительно быстро освоился в Советском Союзе, выучил язык
[560], перешел в советское гражданство
[561] и поселился на Симоновском валу, в доме 1, квартире 68
[562]. В СССР он нашёл и новую жену – Евгению Фёдоровну Столбунову (в будущем – Скороход). Рожденная в Москве в 1911 г., русская, беспартийная, она зарабатывала конторским трудом
[563]. Позже, родив ребёнка и ухаживая за больной матерью, не работала. Но получала от Коминтерна 350–400 рублей
[564]. За что?!
Весной 1936 г. и без того опытного в военных делах Эрнста Бойтке отправили на так называемые «Рязанские пехотные курсы»
[565]. Сегодня это – знаменитое Рязанское гвардейское высшее воздушно-десантное командное училище. Но уже тогда данное военное учебное заведение, созданное в 1918 г., было необычным. Во Вторую мировую войну, с 1943 г., в нем стали готовить иностранцев – на тот момент офицеров-поляков и румын
[566]. Но начало такой международной деятельности этого военного вуза приходится, оказывается, на 1936 г., когда сюда поступили коминтерновцы, готовившиеся к отправке в Испанию (один из них позже стал «ледорубом»).
Приведем цитату из аттестации, которую Эрнсту Бойтке дали в Рязани 23 апреля 1936 г. руководитель по тактике капитан Добровольский и командир взвода старший лейтенант Адамович: «Энергичный, инициативный, выдержанный, настойчивый, обладает силой воли, очень дисциплинирован, с товарищами общителен, упорно работает над собою. Стреляет из всех видов оружия отлично»
[567]. Вывод, подписанный начальством всех курсов: «Может быть командиром взвода»
[568].
Дальше события развиваются стремительно. Последние записи из Рязани датированы 10 мая. В тот же день принято решение о его командировании «по гр. “А”»
[569], то есть в воюющую Испанию. Согласно «Акту об отправке», Бойтке получает на руки австрийский паспорт, 250 долларов и 250 французских франков
[570] и уже через десять дней, 20 мая, проехав через Амстердам и Стокгольм, оказывается в Париже
[571].
Интересная деталь: его парижский адрес – Hotel des Acacias
[572] на улице с таким же названием. И эту же улицу 9 сентября 1939 г., въезжая в США, укажет как свой предыдущий адрес убийца Троцкого Рамон Меркадер
[573]. Много и многих повидала та часть Парижа!
Но почему, добравшись до Испании, он не стал командиром взвода (хотя это было рекомендовано)?
Характеристика
В Испании Бойтке (будущий «Граап»-«Горелов»-«Титце»-«Улноти») воевал под ещё двумя именами: «Юлиус Зигель» и «Эмиль Шлузе»
[574]. Возможно, он обладал самым большим количеством имён среди всех «ледорубов», превзойдя даже «Чайку». Обычно это свидетельствует о том, что речь идёт о весьма ценном и перспективном кадре. Но в Испании Бойтке так и не стал начальником, а служил «в качестве механика походной мастерской танковой части»
[575]. Почему же он не пошёл выше?
