Выйдя из центрального здания, я заколебалась: идти прямо сейчас к выходу, где наверняка уже ждёт Пэдди, или сначала посмотреть, что там за общежитие. Подумав, выбрала второе. Если комнаты распределяют по принципу «кто успел — того и тапки», то лучше поторопиться.
Как в воду глядела. Сухонький старичок кастелян носился как заполошный, выдавая девицам ключи и положенный набор первой необходимости: постельное белье, полотенца и два форменных платья. Туфли, нижнее белье и прочие мелочи позволялось иметь свои, но одежда должна была быть одинаковой все три года обучения, причём отличалась она только цветом канта по подолу и воротнику. Девиц было не очень много на общем фоне при поступлении, но в тесном холле общежития казалось, что их не меньше сотни. И каждой нужно было подобрать подходящий размер. Гвалт стоял неимоверный.
Я протолкнулась поближе, не обращая внимания на возмущённые вопли оттоптанных. Всю жизнь ненавидела стоять в очереди.
— Мне только ключ! — перекрикивая девиц, рявкнула я кастеляну. Он очумело потряс головой, выходя из заколдованного круга подай-принеси-поменяй-размер.
— Как же так? Униформа положена! — сообразным возрасту скрипучим голосом произнёс он.
— А у вас есть форма для целителей-женщин? — уточнила я.
Столько ненавидящих взглядов я, пожалуй, за всю жизнь не ловила. Как только не задымилась?
— Ишь ты, устроилась! Поближе к женихам решила? А мы как же? — заволновались будущие хозяйки родовых гнезд. Старичок съежился, предчувствуя женскую драку, бессмысленную и беспощадную.
Я аккуратно вытащила из его кулака судорожно стиснутый ключ. Глянула на номер. Семьдесят шесть. Под крышей небось.
— Дамы, я, как будущий целитель, могу обеспечить вас прыщами по самую старость… а могу от них избавить. Зависит от вашего поведения. Кроме того, по большой дружбе попозже смогу поделиться привычками и увлечениями любого студента с целительского факультета. Самой они без надобности, у меня жених есть.
Обвела глазами притихшую аудиторию. Вроде прониклись. Гордо задрав подбородок развернулась и поспешила, не переходя рамки, наверх по лестнице. Подальше от поля боя, пока не очухались.
Как я и подозревала, комната моя оказалась в самом верхнем, самом дальнем углу. Впрочем, мне же лучше: меньше мимо народу шастать будет. Обозрев довольно голую комнату, — простенький остов кровати, платяной шкаф, стол с колченогим стулом у окна и на этом и все — я проверила ванную. Тут чуть повеселее. Я-то уже морально приготовилась к тазику. Но нет, о будущем цвете магической аристократии заботились. Не знаю, как там в мужской части, а из женщин учиться в основном шли знатные девицы. Как ни прискорбно это признавать, одаренных магесс и правда рождалось куда меньше, чем магов. И уж точно они редко добирались до академии. Если вдруг кто-то из магов находил подобный самородок, на ней быстренько женились, через мужа она подпадала под действие клятвы верности, ее учили сдерживать энергетические выбросы — и на этом все. Добро пожаловать на ферму по разведению магов.
А юные магички из аристократических семей, они существа нежные, к тазикам не приученные. Так что удобства были вполне на уровне, почти как у нас в борделе. На этой мысли я хихикнула, заперла дверь — повесив на ручку неприятное, но не смертельное заклинание почесухи на всякий случай — и отправилась к Пэдди. Нужно было еще многое перевезти из дома, начиная с матраса.
Зачем нам выдают белье, когда в комнате неполноценная кровать? Вопрос отпал, как только я спустилась в холл. Студентки уже расхватали положенные вещи, оценили состояние комнат и теперь наперебой предлагали кастеляну деньги за повышение уровня жизни. Многие, как и я, двинулись домой вывозить полезные детали интерьера из семейных гнезд. Тем же, кто жил подальше от столицы, — а таких было немало — пришлось подкармливать старичка.
Шада заламывала руки и причитала, как же она без меня тут останется. Я ее успокоила — студенты имеют полное право покидать академию в свободное от занятий время. С разрешения ректора, ясное дело, но получить его не составит труда. Алойка вздохнула с облегчением. Она потихоньку осваивалась и уже довольно бодро и уверенно командовала прислугой и рабочими, но только зная, что я где-то там, рядышком, защищаю ее тылы.
Как я ни старалась взять только самое необходимое, все равно получилась внушительная куча. Пэдди и Хеб замучились таскать вещи по лестницам, а потом еще и двигать туда-сюда, пока мое эстетическое чувство не будет удовлетворено окончательно.
В первый день учебы мы все наконец-то принесли клятву.
Тот самый зал с хрустальной колонной вновь вместил несколько сотен человек — теперь уже полноценных студентов. Постамент со столом убрали, зато у стены сгрудились, как я поняла, практически все преподаватели.
Вспомнив, что мне рассказывал барон о клятве, я криво усмехнулась. Все, ну просто все жаждут проверить, жива ли еще вторая принцесса.
Текст был старый, полный архаизмов, почти столь же древний, как и талмуд устава. Ректор, вышедший вперёд, нараспев произносил короткую фразу, мы ее повторяли хором и переходили к следующей. Смухлевать и сказать что-то другое или вообще не произносить ее, не получилось бы — вокруг голосовых связок, как своеобразная удавка, при первых же словах возникло белое свечение. Как сместившийся ниже нимб. Любая попытка изменить текст закончилась бы плачевно для шутника, так что все старательно бубнили вслед за ректором, стараясь воспроизводить даже интонацию.
На всякий случай.
Благодаря неизменной библиотеке Суонов я прочитала и перевела на современный язык изначальный текст, в принципе, довольно стандартный для клятвы верности.
«Я клянусь служить с открытым сердцем и быть верным королевской чете и наследникам короны. Клянусь сохранять авторитет королевской семьи, выполнять юридические обязанности согласно своей должности честно и справедливо, проявлять высочайшее уважение к своему долгу перед королевской семьей и собственным родом, честно вести общественные дела, соглашаться с контролем короля и совершеннолетних наследников надо всеми аспектами моей жизни и деятельности».
Хрустальная колонна по мере произнесения клятвы наливалась ровным ослепительно-белым свечением, наподобие того, что горел вокруг наших шей. На последних словах она будто взорвалась, как сверхновая, превратившись в четырёхконечную звезду. Я хоть и следила за ней вполглаза, чуть не ослепла. Так вот как определяют количество правящих лиц. Ну, хорошо хоть на меня не указало — обошлось.
Служить и быть верными королевской чете и наследникам короны. Никто не заметил, как по моим губам на этой фразе зазмеилась довольная усмешка. Я буду действовать исключительно на благо королю: он, бедненький, так погряз в патриархате и шовинизме, что его просто необходимо спасти.
Ну, а себя с сестрой я и подавно не забуду.
Утром противнейший звонок поднял меня в семь утра. Общежитие уже ворочалось, потихоньку просыпаясь, в ванной благодаря акустике труб особенно отчетливо слышались звонкие девичьи голоса с нижних этажей. Пользуясь слабой изоляцией, некоторые соседки просто перекрикивались через стены. Под такой белый шум я бы еще поспала, но звонок пошёл на второй заход. Пришлось подниматься. Тем более, что я успела заранее изучить расписание и впереди была физкультура, а только после неё завтрак.
