Собственно, скрывать мне было нечего. Я поднялась, благочинно сложив руки на животе, — привычка, сохранившаяся еще с пансиона. Там нас заставляли при ответах принимать такую позу. Вроде она наиболее подобающая даме.
— Понимаете, я пыталась создать артефакт, — выдала я чистую правду, — чтобы магия сохранялась внутри предмета.
По аудитории пронеслись сдавленные смешки.
— Вот тупая. Это же невозможно, — прошептал кто-то, по голосу похожий на вездесущего породистого блондина, и парни захихикали с новой силой. Погоди, милый, я тебе еще твои комментарии припомню.
— А как вам пришло в голову впитать магию обратно? — снисходительно, как у ребёнка, уточнил магистр.
— Оно само получилось. Вот смотрите, — недолго думая, я перевернула стул вверх ножками и ткнула в одну из них пальцем. Самый краешек едва заметно зазолотился.
— Зачем? Всеединый, зачем вам понадобилось питать магией стул? — растерянно выдал магистр, глядя, как я постепенно, капля за каплей, впитываю свой негустой резерв обратно.
— Не стул, шпильку, — еле слышно пролепетала я. — Мне хотелось, чтобы мои шпильки светились. Это же красиво, видите?
И продемонстрировала все еще мерцающие искорками кончики пальцев.
Лучше пусть считают удачливой идиоткой, чем начнут копать в этом направлении. Если отследить мои перемещения, выйти на фабрику резины и как следует допросить мастеров… Плакал мой секрет.
— Дура, но талантливая, — предсказуемо пробормотал магистр Оффал, старательно вливая силу в металлическую ножку стула. Та засияла золотом, как лампочка на пятьсот вольт. Магом королевский целитель действительно был сильным — по слухам, чуть ли не девятка.
К моему счастью, получилось у него сразу. Не хватало еще, чтобы преподаватель меня невзлюбил с первой же встречи. А если ученик умеет что-то лучше учителя, то у последнего это восторг вызывает редко.
Бывший лорд и наследный герцог, Бродерик Салливан, с силой прижмурил воспалённые, покрасневшие от недосыпа глаза. Не полегчало — в них по-прежнему будто песка насыпали.
Маги всегда восстанавливались быстрее простых смертных, и Бродерик периодически забывал, что он уже не принадлежит к избранному сословию, и зарабатывался до бесчувствия. В груди периодически фантомно кололо. Если бы оставалась хоть какая-то надежда на выздоровление, его бы не сослали на левый берег. Лекари и так сделали что могли, по кускам собрав его развороченную грудную клетку. Чудо, что он вообще выжил.
Заговорщики становились все изобретательнее. Кто бы мог подумать, что если топливо для машин налить в бутылку и добавить в неё мелкие металлические детальки, получится настолько убийственное оружие?
Хорошо хоть принцесса почти не пострадала. Только руку посекло осколком, но, в отличие от него, порезы Ее Высочества моментально залечил придворный целитель, даже следа не осталось.
Позавчера разыгрался нешуточный шторм. Обычно водники и воздушники дружно нейтрализовывали подобные явления, но иногда их усилия оказывались напрасны — природа все же не терпит насилия над собой. Последние лет десять грозы, заморозки зимой и засухи летом случались все чаще, несмотря на все старания магов. Крамольные языки поговаривали, что все дело в заслоне на реке. Мол, если бы ветер не дул все время в одну и ту же сторону на протяжении всего города, погода бы не выходила из-под контроля. Власти сии наговоры тщательно глушили, чем только сильнее укрепляли народ в мысли, что рациональное зерно в этих догадках есть.
Помимо сорванных в пригороде и на левой стороне реки крыш, поломанных деревьев и завалившегося на бок на верфях недостроенного корабля, шторм организовал личную катастрофу ему, Бродерику.
К берегу прибило сразу три трупа разной степени разложения. Рыбаки, собравшиеся в море сразу же, как только оно более-менее улеглось, нашли их с разницей в несколько минут, так что привезли тела в участок практически одновременно.
Дежурный, недолго думая, вызвал Салливана, несмотря на его законный выходной. Все потому, что даже несмотря на опухшее и потрескавшееся, полуразложившееся состояние, сразу были понятны две вещи. Во-первых, это женщины, а во-вторых, у всех трёх на шее видна характерная полоса от удушения.
Уже двое суток Бродерик с попеременной помощью капрала и помощника метался по всему левому берегу, расспрашивая о пропавших без вести женщинах. На его вопросы владельцы ночлежек и борделей только разводили руками. Да, может, и были какие пропавшие внезапно. Нет, не доносили властям. Зачем внимание полиции лишний раз привлекать? Мало ли, девицы домой уехали или к хахалю. А что вещи оставили — так хахаль, может, богатый попался или собирались впопыхах. Бывает — дело-то житейское.
Дежурный лекарь из академической больницы, вызванный Салливаном сразу же после того, как тела привезли в участок, явился только через три дня. Комната, предназначенная для хранения трупов, успела донельзя провонять. Обычно если в ней и держали умерших, то куда свежее и сохраннее. Работавшие в соседних кабинетах полицейские потихоньку начинали бунтовать, высказывая Бродерику своё негодование во все более свободных выражениях.
Наконец-то соизволивший появиться лекарь брезгливо сморщил нос, даже не дойдя еще до трупной комнаты. Прикрыв лицо платочком, от порога, издалека, бросил беглый взгляд на умерших, выложенных в ряд на параллельных столах.
— Удушение, колотые раны в область груди. Женщины, блондинки, от шестнадцати до тридцати.
— Это мы все и так уже знаем. Может, какие-нибудь особые приметы назовёте, чтобы их хоть опознать можно было? Или про убийцу что-нибудь? Хоть какую бы зацепку. Может, он след какой оставил?
— Какой след, юноша? — маг воззрился на Салливана сверху вниз, пользуясь своим незначительным преимуществом в росте. — Они в воде были от четырех дней до двух недель. Все, что могло на них оставаться, давно смыто или сгнило.
— А водники? — заикнулся было Бродерик. Маг фыркнул, прикрывая дверь и убирая платок ото рта.
— Водники вам бы и этого не сказали. Они только и умеют, что чайники взглядом кипятить.
Да, это Салливан зря. О взаимной нелюбви между факультетами и направлениями он знал не понаслышке. Огневики презирали водников, водники смеялись над воздушниками, а лекари задирали нос перед всеми подряд, потому что они спасали жизни, а не баловались со стихиями. Да и денег зарабатывали не в пример больше.
Кстати об академии. Интересно, как поживает та диковатая травница из борделя? Кажется, она собиралась поступать…
Бродерик замер от неожиданной и крамольной мысли.
А что? Хуже не будет.
Через час он уже стучался в запертые двери борделя мадам Лалики. Последнее время по выходным они не работали, и нежданным клиентам приходилось ждать, пока им специально откроют двери.
— Мистер полицейский! Какими судьбами? — не особо обрадовалась ему мадам, открывшая дверь. Распахивать створки и пропускать представителя власти она не спешила.
