— Да кто тебе такое сказал! — возмутился Нат.
Орб заставила себя обернуться к нему:
— Хронос и Танатос. Они… Впрочем, неважно. Надеюсь, ты не откажешься…
— Вот уж чего не ожидал. Мне казалось, что… — Тут он замолчал, увидев, какими глазами смотрят на него все остальные.
— А знаете, — сказала Иезавель, — если скелеты и могут кого-нибудь слушаться, так это посланника Сатаны.
Нат бросил на нее испепеляющий взгляд:
— Уж ты-то должна это знать, демон!
— Мне сказали, что… что моя судьба очень важна для всех, — продолжила Орб. — Что Сатана попытается повлиять на мои решения. Поэтому у меня нет выбора.
— Ты действительно хочешь устроить это… этот суд? — поморщился Нат.
— Боюсь, что да, — несчастным голосом ответила Орб.
— Тогда давай начнем, — заявил Наташа. — Что ты там придумала?
— Пожалуйста, — обратилась Орб к Иезавели, — повторяй за мной мои слова.
Иезавель кивнула. Остальные молчали. Им было стыдно.
— Демон, — сказала Орб.
— Демон, — улыбнулась Иезавель.
— Человек.
— Человек.
— Ангел.
Иезавель покачала головой:
— Ты же знаешь, я не могу этого сказать.
— А смогла бы, если бы захотела?
— Если бы? Хотела бы я смочь! Но это просто невозможно.
— Дьявол, — сказала Орб.
Бетси подпрыгнула. Иезавель улыбнулась.
— Орб не ругается, — объяснила она девушке. — Дьявол.
— Земля.
— Земля.
— Небеса.
Иезавель промолчала.
— Если бы только…
— Сатана.
— Сатана.
— Бог.
Иезавель беспомощно развела руками.
— Спасибо, — сказала Орб и обернулась к Наташе.
— Ангел, Небеса, Бог, — повторил он с отвращением.
Орб чувствовала себя виноватой.
— Есть у кого-нибудь крест? — спросила она.
— У меня есть, — откликнулась Луи-Мэй. Девушка потянула с шеи тонкую цепочку и вытащила красивый серебряный крестик.
— Дай его Иезавели, — сказала Орб.
— Пожалуйста, не надо, — взмолилась Иезавель. — Стоит лишь поднести его поближе, и мне уже будет очень плохо.
— Давай сюда, — заявил Нат. Он протянул руку, взял крест и посмотрел на Орб. — Ну? Ты довольна?
— Почти, — ответила Орб. Зачем она только все это устроила! — Я хочу еще спеть гимн.
— Давай не будем мучить этим демона! — мрачно сказал Нат. Он отдал Луи-Мэй крест, глубоко вздохнул и запел:
Я просто бедный, одинокий странник, По миру скорби, плача, я бреду.
Но нету боли, гнева и страданий В том мире грез, в который я иду.
Стены комнаты постепенно исчезли, и ночь проникла внутрь. В унылом полусвете виделась фигура устало бредущего путника. Вот он — мир скорби.
Наташа продолжил:
Когда закончу путь. Осанну Тебе, Спаситель, пропою.
Я шел по Землям Иордана, Чтобы узреть Тебя в Раю.
Там, куда шел усталый путник, горел яркий свет. Он приближался, и вскоре уже вся комната была залита ровным сиянием. И тут иллюзия пропала и стены вернулись на место. Наташа еще раз взглянул на Орб, отвернулся и направился к ближайшей стене.
— Подожди! — крикнула Орб. — У меня же не было выбора…
Однако Наташа исчез. Орб узнала мелодию Песни Путешествия и поняла, что он уже далеко — где-нибудь на другом конце земли. Она попыталась найти, куда он скрылся, но тщетно. Нат ушел, и никто не мог сказать ей куда.
— Думаю, я бы тоже очень обиделась, если бы была человеком, а кто-нибудь обозвал меня демоном, — прокомментировала Иезавель.
— Особенно после того, как он вытащил нас из паршивой передряги, — добавил ударник.
— Утешили, нечего сказать, — сказала Луи-Мэй.
Орб убежала в свою комнату, бросилась ничком на кровать и заплакала. Она даже не заметила, как Иона поднялся в воздух, развернулся и лег на первоначальный курс.
А что еще она могла сделать?
12. ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЬ
Шло время, но Наташа не возвращался. Музыканты дали на Гавайях несколько концертов и благополучно вернулись на континент. Теперь, когда Орб знала Дневную Песнь, она уже не боялась танцующих скелетов. Более того, она даже сомневалась, что они еще существуют. Девушка была очень благодарна Нату за то, что он научил ее этой песне, и очень хотела поблагодарить его. Если бы она только не оскорбила Ната нелепым испытанием!.. Но Орб до сих пор не понимала, как еще можно было воспользоваться предупреждением Хроноса и Танатоса.
Луи-Мэй сокрушенно качала головой:
— Лучше бы ты сама разыскала его. У нас сейчас как раз несколько свободных дней. Может, вернемся на равнину Ллано, чтобы ты могла поискать Ната…
— Если бы он хотел, он бы и сам пришел, — грустно ответила Орб.
— Он же мужчина, со всей этой их глупой мужской гордостью. Он хочет, чтобы ты сделала первый шаг. Выйди, спой для него, и он услышит.
— Ты думаешь? — с надеждой спросила Орб.
— Я не так уж хорошо знаю мужчин, однако Иезавель настоящий спец. По ее словам, мужчины нуждаются в чувстве превосходства. Они искренне считают свое животное вожделение чем-то возвышенным и прекрасным. Притворись, что ты не можешь без него жить.
— Не думаю, что мне надо притворяться, — пожаловалась Орб.
Луи-Мэй печально улыбнулась:
— Я знаю, как это бывает. Притворись, что ты притворяешься. Ни один мужчина, живой или мертвый, не сможет долго сердиться на тебя, если увидит, как ты поешь, танцуешь и просишь прощения.
— Не хочу просить прощения! У меня тоже есть гордость!
— А какой толк от твоей гордости, если он уйдет? Какой толк от моей, если у меня не будет Дэнни?
— Почти никакого, — согласилась Орб. — Нат попросил разрешения ухаживать за мной, и я думала, что это не всерьез, но стоит мне услышать, как он поет… — Девушка покачала головой. — Я просто хочу быть с ним.
— Да, петь он умеет, — согласилась Луи-Мэй. — Я думала, никто не может сравниться с тобой, но…
Она пожала плечами.
— Петь он умеет, — повторила Орб. — По-моему, я живу теперь только для того, чтобы петь с ним вместе.
